Жизнь охотника за ископаемыми

Штернберг Чарльз Г.

Ископаемые позвоночные Джон-дэйской свиты все еще оставались на другом берегу, и вопросы, ради которых я перебирался через горы и рисковал жизнью, все еще ждали ответа. Не желая вернуться на место стоянки побежденным, я бродил вверх и вниз по берегу реки; случайно я увидал старую лодку, спрятанную в куче хвороста. Я выкопал ее голыми руками, но оказалось, что она рассохлась. Не падая духом, я отыскал обнажение вязкой глины и ею замазал свой корабль; потом я снова пустился через поток и на этот раз сумел перебраться на другой берег, прежде чем лодка начала тонуть.

Я нашел для лагеря место

ниже по течению, при устье каньона, который выходил на ровную лощинку, у маленькой речки, протекавшей мимо хижины дяди Джонни. Исследование отложений с ископаемыми также немало меня порадовало, так как я нашел череп ореодона — существа, похожего на свинью, которое, если судить по обилию черепов и скелетов, наверное водилось стадами в то время, когда горная порода отлагалась в озерах той области. Животное было травоядным. Дядя Джонни всегда говорил о нем, как о медведе. Он часто приносил в лагерь черепа с замечанием:

— Вот вам еще медвежья голова. Я их убивал в Виргинии сотнями!

Я вернулся в лагерь очень довольный собой и собирался на следующий день отправить снаряжение на Залив, но, к моему неописуемому возмущению, Джо Хуфф, владелец лошадей, отказался переправлять их за реку: он боялся их искалечить. Бесполезно было говорить ему, что он нанялся исполнять то, что я захочу и т. д. Он твердо стоял на своем. Поэтому я его рассчитал и посмотрел вслед, когда он отправился во-свояси верхом на неоседланной лошади. Мне жаль было с ним расстаться, но на него напал припадок упрямства, и делать было нечего. После, когда я нанял Билля Дэя, он просил, чтобы я взял его снова, но было уже поздно.

Я думаю, что Билль Дэй весил около восьмидесяти килограммов, но он был опытный охотник и зоркий наблюдатель. Имея стадо пони, он снабдил меня всем необходимым; кроме того, он знал каждый кусочек отложений с ископаемыми и все лучшие места для стоянки. Услуги его были поистине неоценимы. Притом он постоянно снабжал нас дичью. Я думаю, что своим успехом в ту поездку обязан в значительной степени его помощи. Я также в долгу у м-ра Масколла — человека, который жил на другом берегу, в речной долине. У него имелась лишняя бревенчатая хижина позади той, которую он сам занимал; и он отдал ее нам под склад продовольственных запасов и ископаемых, когда мы начали их собирать.

У м-ра Масколла были жена и дочь. Когда мы возвращались с работы в слоях с ископаемыми, после нескольких недель лагерной жизни, мы попадали, словно домой: можно было сидеть за столом, есть в фаянсовых тарелках, пить кофе из фарфоровых чашек и спать на перинках, а не на жестких походных матрацах и одеялах, сложенных в несколько раз. Кроме того, м-р Масколл был хорошим садовником, и у него всегда была свежая зелень: самая приятная замена горячих лепешек, сала и кофе, которыми мы питались изо дня в день. Я не скоро забуду его приветливое гостеприимство.

Когда все было улажено, мы переправились через реку в лодке м-ра Масколла, пустив лошадей вплавь. Потом навьючили их, и началось утомительное карабканье по склонам гор. Обычно у нас уходило полдня, чтобы добраться до вершины. Потом мы спускались по крутым откосам, перебирались через гребни холмов, пока не достигали приветливой хижины дяди Джонни Кирка, сооружения из неотесанных

бревен с дырявой крышей. Он был холост и жил совсем одиноко; иногда только заходил к нему какой-нибудь пастух или искатель окаменелостей. Мы разбили палату близ его дома.

Рис. 23. Породы, содержащие ископаемых. Обнажения средней части свиты Джон-дэй.

Неподалеку лежал овражный участок, называемый Шишкой, самый большой в Джон-дэйском бассейне участок непригодной земли. Вся поверхность была изрезана самым фантастическим образом, в виде пиков, хребтов, зубцов и тонких шпилей, иногда в несколько сот метров высоты; все это нагорожено было так густо, словно шпили и колокольни какого-нибудь старинного готического собора; вершины увенчаны были твердыми конкрециями, которые защищали почти отвесные обрывы от разрушения.

По всей территории участка расходились, подобно пластинкам веера, водосборные овраги, соединяясь у вершины; горе человеку, которому случилось бы попасть в один из них во время дождя, потому что с крутых откосов вода неслась вниз с такой поразительной скоростью, что прежде чем он успел бы повернуть назад, его залило бы на глубину в несколько метров. Мы всегда карабкались как можно выше, едва услышим, что по скалам над нами льет дождь; приходилось выжидать пока буря окончится и вода сбежит. Овраг, в котором накоплялось воды глубиной в шесть метров, высыхал почти тотчас же, как прекращался дождь — так круто было падение его русла.

В той области на меня всегда производила сильнейшее впечатление мощь текучей воды.

Я стоял однажды, остолбенев от изумления, близ устья маленькой речонки, против хижины дяди Джонни, найдя в ней глыбу базальта, весом по меньшей мере в двадцать тонн, которая ее совершенно запрудила. Глыба была принесена потоком с холмов за несколько километров и осталась в речонке, когда вода спала. Все отроги и боковые каньоны, выходящие в Джон-дэй, сбрасывали туда груды камней, которые местами запруживали русло и создавали стремнины.

Я скоро обнаружил, что все участки с ископаемыми, до которых легко было добраться, уже пройдены раньше меня. Там и сям нам попадались кучки изломанных костей и ямки, откуда вынут был череп. Когда я спросил Билля, что он думал, оставляя на месте кости скелета, он ответил: «Мы искали только головы, хотя иногда брали суставы и пальцы». Мне стало ясно, почему так мало оказалось черепов в первых собранных там коллекциях, и что моей экспедиции следует позаботиться о каждой найденной кости.

Я понял, что если я хочу сделать свою экспедицию успешной, нам надо карабкаться в такие места, куда никто прежде нас не рисковал забираться. Нешуточным делом было подниматься по тамошним почти отвесным обрывам; пытаясь взбираться на эти высоты, каждый рисковал жизнью. Они были, разумеется, совершенно лишены растительности, а там, где склоны были менее обрывисты, их покрывали угловатые осколки камня, которые катились вниз из-под ног и всегда могли увлечь нас за собой вниз, в пропасть.