Жизнь под обрез
Шрифт:
– И что на это отвечал Игнатов?
– Говорил, что она замужем, и ей негоже себя светить адюльтером. Муж у нее ревнивый очень.
– Так вы не знали, как ее зовут и кто она?
– Игнатов как-то обмолвился, что ее зовут Полиной и она хозяйка не то ломбарда, не то ювелирного магазина… Не помню уже. Он не хотел о ней говорить. Но, по слухам, она весьма и весьма красивая женщина.
– По слухам… – задумчиво проговорил Лев Иванович.
– Да. Я еще слышал, что он якобы увел ее у одного олигарха. Только вот фамилию его не припомню. Но этот ее старый любовник якобы сейчас переехал
– Значит, фамилию вы ее не знаете? – решил еще раз уточнить Гуров.
– Нет, не знаю.
– Что ж, тогда у меня пока что все, – Лев Иванович встал. – Так что с заводом-то будет, уже решили? – спросил он.
– Будем закрываться, – нехотя отозвался Полынин.
– Жалко, столько людей рабочих мест лишится, – покачал головой Гуров.
Полынин не ответил. У него были свои соображения по этому поводу.
На планерку к Алаутдинову сыщики прибыли с пятиминутным опозданием. В кабинете уже сидели Вересков и Гейнц. Они устало и уныло вычитывали какие-то документы, которые лежали перед ними на столе.
– Вы уж нас извините, – развел руками Улямов, который еле переставлял ноги. – Пришлось в аптеку заезжать за обезболивающим лекарством. Ноги совсем расклеились – не ходят.
– Ничего, Тамир Васильевич, проходите, садитесь, – отозвался Алаутдинов. – Анны Ильиничны сегодня не будет, у нее вечером слушание в суде назначено. Гоша приедет? – спросил он у Улямова.
– Нет, я его домой отпустил. У них сегодня с женой дата какая-то семейная. Но я все за него доложу.
– Ну а есть хоть что докладывать-то?
– Есть, Егор Арсенович, – улыбнулся Улямов.
– Тогда давайте послушаем, что скажут нам для начала ФСБ и ГУБОП.
Ничего нового и полезного для следствия, которое вели Гуров и Улямов, ни Вересков, ни Гейнц не рассказали. Губоповцы больше работали над раскрытием преступных замыслов управленческой верхушки завода, а ФСБ занималась тем же самым, но только беседуя с работниками предприятия. О том, что делал управляющий в субботу вечером в своем кабинете, и конкретно об убийстве никто из опрашиваемых толком не знал. Все только пожимали плечами. Единственное, что удалось узнать, так это только то, что, по слухам, у Игнатова была любовница. О чем Лев Иванович уже и так знал.
– Шикарная женщина, красивая и жадная до денег, – передал слова работников предприятия майор Гейнц. – Говорят, что она прямо-таки сводила с ума не только Игнатова, но и крутила с неким богатым предпринимателем Кузьминковым, и с замом мэра города.
Гуров записал себе в книжечку все, что узнал от майора, и сказал:
– Да, я тоже много слышал о любовнице Игнатова. Судя по всему, дама не только красивая, но и с претензией на содержантство. Выбирала в любовники людей не просто состоятельных, а которые вкладывались в нее по полной. Надо бы нам эту даму найти да хорошо порасспросить.
– Думаете, что Игнатова могли убить из ревности? – посмотрел на Льва Ивановича Вересков.
– На основании тех сведений, которые мы с Тамиром Васильевичем сегодня собрали, у меня возникли два предположения,
– Тем более что машина Игнатова, на которой он предположительно приехал в субботу вечером на завод, оказалась потом в гараже, и ключики от машины, как мы выяснили сегодня, лежали в бардачке авто, – добавил Улямов.
– Кстати, Ангелина Олеговна сама и подсказала мне вариант того, как машина ее супруга оказалась в гараже. По ее предположению, туда ее поставил сам убийца, чтобы замести следы, – заметил Лев Иванович.
– Интересно, а зачем она это вам сказала? – удивленно приподнял бровь Гейнц. – Если бы она заказала мужа, ей было бы выгодней молчать об этом. Разве не так?
– Не обязательно, – пожал плечами Лев Иванович. – Если преступник был профи и не оставил никаких следов в машине, то ей, наоборот, было бы выгодно делать вид, что она сотрудничает со следствием. И если это действительно она заказала супруга, то уже наверняка знает, что никаких важных улик в машине мы не найдем. Поэтому так уверенно себя и держит.
– Ага, чтобы отвести от себя подозрение, – кивнул понимающе Алаутдинов. – Ну а какова вторая версия?
– Вторая версия – еще более шаткая и пока что вообще ни на чем не основана. Кроме, скажем так, самой идеи, которую нужно еще развивать и как-то доказывать, у меня никаких улик или других для подтверждения этой версии нет. Но суть версии, опять же, – ревность. Любовница Игнатова была замужем и, как я понял из слов свидетеля, свои интрижки от мужа скрывала. Так что нужно проверять еще и мужа – кто он да что он…
– Твое, конечно, дело, Лев Иванович, – не стал настаивать Алаутдинов. – Так какие все-таки карты мы имеем сейчас на руках? От чего будем отталкиваться?
– Давайте я начну, а Тамир Васильевич продолжит, – предложил Гуров.
Все согласно кивнули, и Лев Иванович доложил:
– Я так думаю, что отталкиваться нам стоит от информации о любовнице Игнатова, потому как другие версии у нас пока что в тупике. Алиби есть у всех, кого можно было бы подозревать в убийстве.
– Кхм, – кашлянул Улямов. – Лев Иванович, извини, что перебиваю. У нас осталось не установлено алиби у грузчика Дмитриенко, который накануне приходил к управляющему с угрозами.
– А что с ним? Какие-то проблемы? – заинтересовался Алаутдинов.
– Не можем его нигде найти, – пожал плечами Тамир Васильевич. – Жил он вдвоем с матерью в своем доме. В частном секторе, значит. Мать, как говорят соседи, месяц назад уехала к дочке, а самого Дмитриенко уже несколько дней никто из соседей не видел. Мы, кстати, узнали, что он состоял на учете в психдиспансере, так что вполне возможно, что и он мог убить Игнатова. Ищем…
– Где? – искоса глянул на Улямова начальник.