Жизнь поэта
Шрифт:
В домашней ханской мечети видел крест над двурогой луной - две эмблемы: восточный гарем и заточенная в нем пленница-христианка... Так переплелись две жизни - хана Керим-Гирея и Марии Потоцкой, чей нарядный мавзолей со сводчатым куполом высится и поныне на холме близ дворца...
«Бахчисарайский фонтан» - самое значительное произведение романтического периода творчества Пушкина. Сам поэт связал с этой поэмой апогей своего романтизма.
«Сцена Заремы с Марией имеет драматическое достоинство», - писал Пушкин, проявляя одновременно тенденцию к раскрытию в поэме реалистических черт человеческих характеров. Этот рассказ,
Полемизируя с классиком и приводя все появившиеся в печати возражения против романтизма, Вяземский подчеркивал особенности романтизма: свобода от всяких правил, независимость поэта и «местный колорит». «Народность, самобытность - главный признак истинной поэзии», - писал Вяземский.
* * *
По отзыву В. Г. Белинского, стихи этой поэмы, сравнительно с прежними, «лучше, поэзия роскошнее, благоуханнее...», «...в поэме много частностей обаятельно прекрасных...», «...музыкальность стихов, сладострастие созвучий нежат и лелеют очарованное ухо читателя...».
Мария и Зарема - два образа, две цивилизации: христианский гуманизм и варварство полудикого человека.
Зарема -
Как пальма, смятая грозою,
Поникла юной головою...
. . . . . . . . . . . . .
Но я для страсти рождена...
Мария -
Гирей несчастную щадит...
. . . . . . . . . . . . .
Невинной деве непонятен
Язык мучительных страстей...
«...Пленяет еще эта легкая, светлая грусть, эта поэтическая задумчивость, навеянная на поэта чудно-прозрачными благоуханными ночами востока и поэтическою мечтою, которую возбудило в нем предание о таинственном фонтане во дворце Гиреев. Описание этого фонтана дышит глубоким чувством», - писал Белинский.
Есть надпись: едкими годами
Еще не сгладилась она.
За чуждыми ее чертами
Журчит во мраморе вода
И каплет хладными слезами,
Не умолкая никогда.
Так плачет мать во дни печали
О сыне, падшем на войне.
«Что за роскошь поэзии... Это прекрасный благоухающий цветок, которым можно любоваться безотчетно и бестребовательно...»
В Бахчисарай Пушкин приехал больной. Войдя во дворец, он увидел испорченный фонтан, «из заржавой железной трубки по каплям падала вода». Он «обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает, и
* * *
Вскоре после выхода в свет поэмы Пушкин написал стихотворение, навеянное воспоминаниями о фонтане слез - «Фонтану Бахчисарайского дворца»:
Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль...
Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочел я дальной;
Но о Марии ты молчал...
Светило бледное гарема!
И здесь уже ль забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?
Иль только сон воображенья
В пустынной мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
«Изгнанной лиры пенье» - южные поэмы Пушкина - имели огромный успех. Белинский писал, что «эти поэмы читались всею грамотною Россией; они ходили в тетрадках, переписывались девушками, охотницами до стишков, учениками на школьных скамейках, украдкою от учителя, сидельцами за прилавками магазинов и лавок. И это делалось не только в столицах, но и в уездных захолустьях».
Сам Пушкин находил, что его южные поэмы «отдают чтением Байрона», но Герцен подчеркнул большое различие между ними: «Пушкин знал все страдания цивилизованного человека, но у него была вера в будущее, которой человек Запада уже лишился. Байрон, великая свободная личность, человек, уединяющийся в своей независимости и все более и более закутывающийся в свое высокомерие, в свою гордую скептическую философию, становится все более и более мрачным и непримиримым. Он не видел никакого близкого будущего...»
Пушкина же никогда не покидал светлый взгляд на жизнь, в годы самой тяжелой реакции он верил, что «Россия вспрянет ото сна», и это находило выражение в его светлой, жизнерадостной, взволнованной и волнующей поэзии.
* * *
После простых, ясных, даже дружеских отношений, установившихся в Кишиневе с генералом Инзовым, в Одессе Пушкин оказался в пышном окружении графа Воронцова, царского вельможи с «аристократическими замашками, корчившего из себя в Новороссийском крае Ост-Индского губернатора», как аттестовал его будущий декабрист С. Г. Волконский.