Жизнь после жизни
Шрифт:
Она достала первую попавшуюся книгу из серии о мисс Марпл и начала листать. Книгу явно читали не очень-то аккуратно, кое-где попадались жирные пятна, уголки некоторых страниц отогнуты. Неужели у Аиды Борисовны Павловой не было элементарной культуры обращения с книгой? Как-то мало похоже на нее, если исходить из того, что о ней рассказывали. «Это не она, — мелькнула мысль. — Павлова кому-то давала эти книги. Кому-то не очень воспитанному и образованному, но очень любящему детективы про настырную шуструю старушонку. Надо обязательно выяснить, кому именно. Это какой-то контакт Павловой, который выпал из поля зрения милиции.
Настя поставила книгу на место и взяла следующую. Потом еще одну и еще. И вдруг из очередной книги выпала закладка — половинка листка в клеточку из ученической тетради, на котором карандашом старательно выведено: «Полина Солодко» — и несколько неумелых попыток расписаться. Росчерки были разными, видно, человек только-только примеривался к этому атрибуту взрослой жизни. Совершенно очевидно, что какая-то девочка, читая роман про мисс Марпл, озаботилась тем, чтобы выработать собственную подпись. Наверное, в этом романе речь шла о сходстве или различии подписей, это и натолкнуло юную читательницу на попытку научиться расписываться.
Она достала из сумки блокнот, пролистала его. Нет, фамилия Солодко в материалах дела не встречалась, не было ее и в списке детей из детского дома, которые дружили с Аидой Борисовной. Может быть, Настю познакомили не со всеми подопечными Павловой? Просто собрали в комнате тех, кто оказался под рукой, а девочка Полина Солодко могла болеть и находиться в изоляторе, или задержаться в школе, или просто по каким-то причинам заупрямиться и не прийти на встречу с «тетей из Москвы».
Настя подняла глаза на тихонько сидящих на диване соседей-понятых. А что? Это мысль. Может быть, семья Солодко — это соседи по дому?
— Скажите, вам что-нибудь говорит фамилия Солодко? — спросила она молодых супругов.
Те дружно покачали головами.
— Нет, мы таких не знаем. А кто это?
— Я тоже не знаю, — со вздохом призналась Настя. — Просто подумала, что, может быть, это кто-то из соседей. А про девочку по имени Полина ничего не слыхали?
— Нет, — снова повторили они, — мы не слышали. Но мы здесь мало кого знаем, мы только три месяца как переехали, вы лучше у участкового спросите.
— Спрошу обязательно.
Но разговаривать с участковым не хотелось, Настя не смогла преодолеть отвращение к человеку, который в этот момент на кухне потихоньку воровал водку у покойницы. И с Федуловым по этой же причине общаться было противно. Она достала телефон и позвонила Вторушину.
— Илья, вам не знакома случайно фамилия Солодко? — спросила она почти шепотом, чтобы ее не было слышно на кухне.
— Нет, — чуть удивленно ответил капитан. — Откуда она взялась?
— Из квартиры Павловой. Это скорее всего подросток, а не взрослая женщина. Полина Солодко. Вы не знаете, может быть, это кто-то из тех школьников, с которыми Павлова проводила беседы о безопасном поведении?
— Сейчас посмотрю.
Насте слышно было, как звякнули ключи о металлическую поверхность дверцы сейфа: Вторушин полез за своими записями. Потом зашуршали листы бумаги.
— Нет, — снова раздался в трубке его мягкий баритон, — в моих кондуитах такого имени нет. Аида Борисовна ходила в школу только выступать перед классами, с отдельными школьниками у нее никаких приватных отношений не было, я специально это проверял, когда мы плотно работали по убийству.
И здесь
Она провела в квартире Павловой еще два часа, осмотрела до конца книги, потом порылась на полке с дисками, отметив несколько разных записей «Аиды» Верди. Ну еще бы, усмехнулась про себя Настя, имея такое имя, просто грех не интересоваться великой оперой. Больше ничего ее внимания особо не привлекло.
Директор детского дома встретила Настю неожиданно радушно, видно, пребывала в хорошем настроении.
— Полина Солодко? — переспросила она. — Впервые слышу.
— То есть среди ваших детей такой девочки точно нет? — уточнила Настя.
— Совершенно точно, — твердо ответила директор.
— Может быть, раньше была?
— Голубушка, когда раньше? Я здесь директорствую восемнадцать лет. И за эти восемнадцать лет никакой Полины Солодко у нас не было. У нас вообще не было ни одной Полины, имя-то редкое, немодное. Но если вы не доверяете моей памяти, давайте проверим, старые списки все сданы в архив, но копии я храню, так же как и фотографии воспитанников. В моем личном архиве есть все.
Они вдвоем просмотрели все списки воспитанников за восемнадцать лет. Полины Солодко среди них действительно не было. Искать девочку среди тех, кто жил в детском доме до 1992 года, то есть до прихода нынешнего директора, смысла не было, книги Агаты Кристи, которые стояли на полках у Аиды Борисовны, выпущены после 2000 года, и читать их раньше года выпуска было невозможно в принципе.
Привыкшая подозревать всех без разбора, Настя на всякий случай подстраховалась и попросила директора еще раз собрать детей из «группы Павловой», объяснив, что у нее появились кое-какие дополнительные вопросы об Аиде Борисовне. Может быть, директор скрывает информацию о Полине? Мало ли по каким причинам. А вдруг именно здесь и коренится разгадка смерти Павловой и директор в курсе и покрывает преступника? Всякое бывает.
Но собравшиеся подростки о Полине Солодко никогда не слышали. Настя внимательно всматривалась в их глаза, ловила малейшие мимические движения, слушала интонации и ничего не обнаруживала. Никаких признаков того, что дети что-то знают и молчат.
Надо на всякий случай проверить добросовестность Вторушина. Он, конечно, готов дать голову на отсечение, что Полина Солодко не связана со школой, где Павлова проводила беседы с учениками, но кто знает, какова цена этой его неотсеченной головы. Надо только быстренько придумать для школы какое-нибудь правдоподобное объяснение своему интересу к Аиде Борисовне и ее знакомствам. Когда она в первый раз ехала в детский дом, то представилась журналисткой и сказала, что собирает информацию с ведома милиции. Может, и в школе такое проскочит? А почему бы и нет? Конечно, директор детдома поверила ей на слово, а если в школе не поверят и позвонят Вторушину, то он сразу поймет, что Настя его перепроверяет. Некрасиво выйдет. Впрочем, вряд ли школьные педагоги будут звонить именно Илье, они небось и телефона-то его не знают, если уж они усомнятся в Настиных полномочиях, то позвонят, скорее всего, руководству. И Вторушин ничего не узнает.