Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой
Шрифт:
«Многочисленными? Всё, что я сделал, это отказался принять дурацкое зелье… и попытался сбежать из лазарета… и пропустил отработку… и занятия… дважды… и нашу встречу… и ослушался мадам Хуч, с которой всё и началось. Но это только… ну… шесть всего! Вы же не назовёте шесть капель «многочисленными», правда?»
Гарри думал об этом с некоторым трепетом.
«Почему моё чувство самосохранения так ужасно подводит меня всякий раз, когда я нахожусь рядом с этим человеком?»
Тут его осенило.
«Если
По факту, внезапно сообразил Гарри, Мастер зелий всё это время вовсе не выглядел сердитым. Потом Гарри вспомнил, что сказал Снейп, прежде чем поймал его в свой захват: «Очень хорошо, просто постарайтесь помнить, что я не хотел этого делать».
Это было… интересно. С каких это пор мужчины выражают сожаление по поводу своих издевательств? Тётя Петуния пару раз так и делала, но Вернон не скрывал, что ему нравится причинять боль Гарри.
«Не вздумай доверять ему, дурак. На этот раз он не причинил тебе вреда, но, вероятно, это была случайность. В конце концов, ты сбежал до того, как он добрался до твоего горла».
Однако над странным поведением Мастера зелий определённо стоило подумать.
Гарри услышал, как Снейп ушёл, и расслабился при звуке закрывшейся двери, но некоторые сомнения у него всё же возникли.
«Я в самом деле выиграл переговоры с этим человеком. Чего мне не хватает?»
Поппи оставила Гарри одного ещё на пару минут, а потом позвала его:
— Гарри, выходи, пожалуйста.
Гарри задумался. Он по-прежнему не хотел покидать своё убежище, хотя и несколько успокоился. Голос колдомедика стал строже:
— Гарри, ты сказал, что выйдешь, когда профессор Снейп уйдёт. Он ушёл.
«Я так сказал? Чёрт! Это единственное место, где я смогу спать во всём этом дурацком лазарете».
Гарри встал, глубоко вздохнул, открыл дверь и вышел из кладовки с высоко поднятой головой. Затем он прислонился к закрывшейся двери, пытаясь принять небрежный вид и не показать желания держаться на расстоянии от оставшегося в комнате взрослого, безучастно глядя на Поппи.
«Предательница».
Поппи молча посмотрела на него, а затем тяжело вздохнула.
— Гарри, если ты ждёшь от меня извинений, то этого не произойдёт. Мы с профессором Снейпом дали тебе множество шансов принять зелье самостоятельно. Я предупреждала тебя, что попрошу его о помощи, если ты не выпьешь лекарство добровольно, но ты всё равно отказался. Ни профессор Снейп, ни я не хотели принуждать тебя, но отпускать тебя без зелья было бы слишком опасно, поэтому у нас не осталось выбора.
Гарри на минуту задумался.
«Я уже говорил тебе, что «для моего же блага» — недостаточно хорошее оправдание… Но, хотя это было не весело, ты действительно не причинила мне вреда».
Внезапно он понял, что мадам Помфри всё ещё говорит.
— …и если ты так стремишься защитить себя,
Гарри посмотрел на неё, потом уставился в пол.
«Она права».
Наконец он достаточно успокоился, чтобы понять это.
«Я облажался».
Он также понял, что верит ей, по крайней мере, в отношении неё самой.
«Я до сих пор не понимаю мотивов профессора, но она всё это время просто пыталась заботиться обо мне. Теперь она снова на меня сердится».
В тот момент он действительно чувствовал себя глупым, неблагодарным ребёнком и страстно желал просто вернуться, выпить зелье и исправить весь этот нелепый эпизод.
Поппи встретила его реакцию с некоторым облегчением.
«Он прислушивается».
Однако она не собиралась спускать ему с рук его поведение. Она действительно не могла заставить Гарри подчиняться ей только из-за его страха перед Северусом, хотя полагала, что коллега, вероятно, также будет разбираться с этим инцидентом.
— Ты не можешь просто отказаться принимать необходимое тебе лекарство только потому, что оно не очень вкусное, или что тебе кажется, будто ты знаешь лучше обученного медика. А теперь встань вон в том углу лицом к стене.
Гарри недоверчиво посмотрел на неё.
«Что она хочет сделать?»
Он не думал, что она собиралась ударить его, но… На её лице появилось выжидающее выражение. Гарри закусил губу, переводя взгляд с неё на указанный угол и обратно.
«Но я не смогу видеть комнату».
— Никто не причинит тебе вреда, и ты будешь прекрасно слышать, как кто-то входит или уходит, для этого не нужно видеть.
Гарри продолжал колебаться.
— Сейчас же, Гарри, — непреклонно сказала Поппи. — Десять.
Вспомнив чувство стыда, которым закончился последний отсчёт колдомедика, Гарри наконец подчинился, подошёл к указанному углу и, бросив последний взгляд через плечо, уткнулся носом в стену.
«Что теперь будет?»
— Уже лучше. Ты простоишь там двадцать минут и хорошенько подумаешь.
Поппи вернулась к своей работе — просматривала бумаги, разбирала медикаменты и занималась другими делами, как обычно, когда никто из пациентов не нуждался во внимании.
Поначалу Гарри нервничал. Ему не нравилось стоять спиной к комнате, и хотя он быстро убедился, что колдомедик в основном игнорировала его, Гарри не мог избавиться от мысли, что это не всё, чем она намеревалась наказать его. Наверняка у неё в запасе было что-то ещё. Однако Поппи продолжала не замечать его, и после первых пяти минут, или около того, он немного расслабился, хотя продолжал прислушаться к её передвижениям по комнате.