Жизнь-река
Шрифт:
Первую ночь по прибытии в общежитие, я ночевал в пустой бытовке, в платяном шкафу, опрокинутом на пол. Улёгся в него, закрылся дверцами и тотчас заснул. Ранним утром в комнату вошли две женщины: комендант общежития и уборщица.
— Почему шифоньер на полу лежит? — удивилась комендант. Подошла, открыла дверцу. Увидела меня, лежащего со скрещенными руками да как завопит:
— Мертвец! Беги, Наталья, в милицию звони скорее!
— Не надо в милицию, — выкарабкиваясь из скрипучей фанерной рухляди, торопливо сказал я. — негде ночевать, вот и устроился в нём.
— Абитуриент?! — всё ещё глядя
— Да… Из деревни я…
— Оно и видно. А чего же не обратился ко мне? Я бы постельное выдала, в комнату определила…
— Поздно пришёл… Вас не было… Вот я и сподобился.
— Сподобился, — передразнила женщина. — Чуть удар не хватил из–за тебя, дурака деревенского. Пойдём, комнату укажу. Там и жить будешь, если поступишь в техникум.
Я поступил. Как сдавал математику письменно — это классика!
Дело в том, что в математике я настолько запущен, что «а» плюс «b» в квадрате для меня не просто тёмный лес — тайга дремучая! В алгебре, в тригонометрии я просто нуль. Но я наизусть знал все формулы и понимал как применять. А вот алгебраических и тригонометрических действий выполнить не мог. Задача моего варианта заключалась в том, чтобы найти объём усечённой пирамиды, вписанной в конус. Я решал её так: записывал свои рассуждения на экзаменационном листке. «Поскольку площадь прямоугольного треугольника равна половине основания, умноженного на высоту, — писал я, — находим, что сторона AB равна…». Тут я оборачивался к соседу и спрашивал потихоньку:
— Ты нашёл, чему равна АВ?
Записывал готовый ответ и рассуждал дальше: «Сторона, лежащая против острого угла…». Толкаю соседа впереди:
— Чему равна ВС?
Опять готовый ответ и новое рассуждение. И так — всю задачу. В конце последний вопрос к соседу:
— Чему равен объём пирамиды?
Сдал работу и на другой день явился узнать результат, не очень–то надеясь на положительную оценку.
— А кто Гусаченко? — поблескивая золотом очков и вставных зубов, спросила преподаватель.
Я сжался в комок: не сдал!
— Есть такой? — пристально вглядываясь в лица абитуриентов, повторила она вопрос.
Я встал, готовый услышать что–то ужасное. И не поверил ушам.
— Работа заслуживает пятёрки, но из–за помарок поставила четвёрку. Мне очень понравились ваши рассуждения в ходе решения задачи. К сожалению, написано второпях, небрежно, хотя и верно.
Эта самая преподавательница чуть ли не за голову схватилась, когда я сдавал ей математику устно. Списывать было не у кого. Ничего решить я не смог и стоял у доски истуканом.
— Чему равна сумма квадратов чисел?
Я без запинки ответил.
— Правильно! Ну, так решай!
Я стоял балда балдой, тупо глядя на уравнение.
— Чему равна длина окружности?
— Пи эр…
— Правильно! Ну, так решай! — теряя терпение, повышала голос преподавательница.
Я столбом торчал у доски, бессмысленно глядя на цифры, буквы, скобки, квадратные корни и прочую, не понятную мне белибердень. Преподавательница охала, ахала, качала от изумления головой. Удивлялась тому, как блестяще решил я задачу по математике письменно, и как плаваю сейчас. Развела руками:
— Тридцать лет преподаю, но такого вундеркинда впервые вижу! Все формулы
Диктант по русскому языку я написал на четыре балла.
Прощай, школа! Я стал студентом техникума сельхозмашиностроения. Меня зачислили по направлению военкомата на отделение холодной штамповки. Что ж? Буду учиться клепать сеялки–веялки, плуги–бороны, тяпки–грабли и так далее. Но при чём тут военкомат? Очень, даже, как выяснилось, при чём. «Сельхоз» — ширма! Гильзы патронные и снарядные штамповать, боеголовки ракетные! Вот чему меня здесь научат! Трудиться в поте лица на оборону страны. Дело нужное. Интересное. Ещё бы! Настоящие снаряды делать! Это, скажу вам, не халам–балам! Не каждому доверят!
Студент прохладной жизни.
8 июня. Пятница. Четыре часа утра.
Спал тревожным сном. Ночью с треском обламывались деревья. Тяжёлые сухие сучья с плеском падали в воду. Да ещё комары. Со всего мира слетелись в одну мою палатку! Мазь, накомарник, противомоскитная сетка — всё в ход пошло, но жужжания не полчищ — бесчисленных армий надоедливо снующих насекомых не давали уснуть.
Всю ночь с глухим стуком дизелей шли речные толкачи с баржами. И продолжают идти. Большое судоходство на реке. Отдаляться от берегов опасно. Неминуемо под баржу угодишь.
Освежил лицо холодной водой и без чая, без завтрака поскорее убрался из прибрежных таёжных зарослей, вплотную подступивших к реке. Ночёвка в шиповнике показалась мне нескончаемой.
В 05.30 оставил позади 1210-й километр. На левом берегу какое–то большое село из серых деревянных домов. Навстречу один за другим, с шумом разводя волну, прошли катер «Надежда» и гидрологическое судно «Иволга». Включили сирену, приветствуя плот–катамаран одинокого путешественника.
Огибаю тальниковый мыс и передо мной открывается необъятная водная ширь. Слева и справа до горизонта нет очертаний берегов. Лишь кусты, деревья, торчащие из воды. Острова, закрывающие обзор. Куда плыть?
Разворачиваю карту, пытаюсь определить курс по компасу. Но для этого надо знать своё местонахождение.
Пока я нерешительно болтаю вёслами, соображая, какого направления держаться, меня обгоняет огромный топляк — толстый сучковатый ствол поваленного бурей либо подмытого течением тополя. Бревно, покачиваясь, корневищами вперёд, словно управляемое уверенным капитаном, ходко прошло мимо меня с парой чаек–пассажирок на борту. Вот мой навигатор! Его несёт течение, и непременно в нужную мне сторону. Налегаю на вёсла и не без усилий догоняю быстро удаляющееся бревно. Уцепился за него багорчиком и так, на буксире, следовал несколько часов, пока не приблизился к залитой водой берёзовой роще. Бревно с неимоверной силищей наехало на кусты, подмяло их, развернулось, угрожая придавить и плот. Багорчик застрял в коре топляка, я замешкался, выдёргивая его. Еле успел, схватившись за вёсла, отгрести от вершины бревна. Всей могучей массой топляк даванул на чахлые деревца, с треском пригнул их, застрял, найдя здесь своё последнее пристанище. И я поёжился от мысли, что было бы со мной, не уклонись я от своего плавучего поводыря.