Жизнь серой мышки
Шрифт:
Адреналин бушевал у нее в крови – вместе с шампанским, и она начала играть с Мигелем в его собственную игру.
– Вам так нравятся мои глаза, сэр? –заманчиво улыбнулась Филиппа –Вы первый, кто делает мне такие комплементы.
Мигель недоверчиво взглянул на нее:
– Не может быть! Неужели все мужчины в Лондоне и Бостоне ослепли?
Филиппа заразительно засмеялась, а мужчина тем временем наполнил пятый по счету бокал и открыл новую бутылку.
– Ну, конечно, ведь вы мой работодатель, – сказала она невинным голосом, – и вы уверены, что я никогда не посмотрю на вас иначе, чем
Он слушал ее не шевелясь, тем не менее, у нее возникло ощущение, что тело его окаменело.
– Я так не считаю, Филиппа –тяжело произнес Мигель –Мне, кажется, что ваш внешний вид всего лишь прикрытие.
– Так и есть –Шампанское подействовало –Мое детство было несчастным, так почему же я должна быть счастливой, мистер Пинто? Вы думаете, только вы страдали?
Мигель вздрогнул. Честно говоря, он всегда считал ее замкнутой и серьезной женщиной, уделявшей все время карьере. Типичный работник, который очень был нужен его банку.
Его не интересовала личная жизнь служащих, но дело было в том, что Филиппа стала ему близкой душой. Еще тогда в Испании она покорно следовала за ним, да и за все годы ее работы она вкладывалась на все сто в работу, отдавая себя полностью.
– Мама отказалась от меня, когда я была совсем маленькой –начала свой рассказ Филиппа, осушив одним глотком шампанское –Папа женился, когда мне было двенадцать. Мачеха возненавидела меня. Каждый день я стремилась узнать, кем была моя мать, однако никто мне ничего не говорил. А потом приехал Патрик, мой сводный брат и…
Филиппа остановилась, заметив, что мужчина свое шампанское не пьет и уже плотно придвинул стул к ней. Его плечо касалось ее, и Филиппа чувствовала его горячее дыхание на своей щеке.
– Почему ты приехала в Лондон? –спросил Мигель, убирая прядь волос с ее щеки.
Девушка грустно улыбнулась:
– Работа. Вместе с Паулой, моей подругой, с которой я снимаю квартиру, мы приехали искать свое счастье. Я устроилась к вам, а Паула…ну тоже работала, но потом нашла богатого покровителя.
– А тебе не нужен богатый покровитель, querida? –хрипло пробормотал Мигель, слегка касаясь губами жилки на ее шеи.
Филиппа задрожала и повернулась к нему так, что их лицо оказались на опасно близком расстоянии.
Она почувствовала какую-то необычную эйфорию. Все ее переживания, боль и сомнения последнего времени просто исчезли, испарились.
Она почувствовала, что он хочет поцеловать ее, и знала, что с ее стороны будет величайшей глупостью позволить ему это. И все-таки затаив дыхание она ждала, когда его губы приблизятся и дотронутся до ее губ.
Его губы были горячими и настойчивыми, но он не сделал ни единого движения, чтобы удержать ее или приблизить к себе, хотя поцелуй становился все более страстным. Она никогда не предполагала, что поцелуй может так сводить с ума. У нее закружилась голова, все ее существо трепетало.
Так вот чем наслаждаются другие женщины, беспомощно думала она. Но как же они, однажды испытав любовь Мигеля, могут иметь дело с другими мужчинами?
Но тут глаза ее закрылись, она перестала думать, отдавшись тем эмоциям, которые он в ней разбудил. Когда Филиппа почувствовала
– Как прекрасно… – хрипло бормотал он. – Твоя кожа такая нежная, такая прозрачная, ты знаешь это? Я никогда не видел ничего подобного, а твои волосы… как шелк.
Филиппа потеряла представление о времени, потеряла остатки здравого смысла. Она словно оказалась в другом мире, в другом измерении, там, где прикосновение, вкус и запахи приобрели совершенно иное значение.
Мигель опять стал целовать ее, ласкать страстно и опьяняюще. Он разжигал ее со все возрастающей властностью.
Филиппа положила руки на его мускулистые широкие плечи, а он так неистово целовал ее, что она была не в состоянии унять дрожь своего тела.
Темноволосая голова Мигеля медленно, словно нехотя оставила в покое ее волосы, повернулась и, ухмыляясь, посмотрела глазами Патрика.
Закричав от ужаса и отвращения, Филиппа вскочила и прислонилась к стене, чувствуя головокружение и подступившую тошноту.
В голове всплыли событий прошлых лет. Безнаказанность поступка Патрика и его нахальное поведение по отношению к ней.
Филиппа не сомневалась, что домашние встали бы на его сторону. Так было всегда. Отец занимался своими делами и не хотел вникать в ее проблемы. Тем более в жалобы на Патрика, которого в семье считали образцом добродетели. Мачеха постоянно нахваливала своего любимчика и так же регулярно докладывала отцу о ее шалостях. Их было немного. Но главное захотеть. Проказы, которые исподтишка творил Патрик, приписывались Филиппе. Ее слова и поступки истолковывались превратно. Она была виновата во всем. Даже в том, что не научилась называть мамой чужую женщину. Сколько было пролито слез. Сколько не высказано обид. Даже вспоминать ей не хотелось.
Шло время. Чувствуя безнаказанность, Патрик вел себя всё наглее. Нападки становились обидней и изощренней. При этом сводный братец ещё и поучал ее, называя наивной дурой. Филиппа с отвращением вспомнила, как он снисходительно спросил:
– Ты, правда, собираешься стать экономистом? Не тупи. Смазливые красотки не бывают финансовыми директорами. Их место в постели. Перестань быть недотрогой – и сладкая жизнь тебе обеспечена.
Филиппа с презрением пропускала мимо ушей его наставления.
Но один жестокий урок пришлось запомнить на всю жизнь. В принципе, это был единственный хороший поступок Патрика.
Один негодяй вывел на чистую воду другого, в которого Филиппа, наивная дурочка, была по уши влюблена. Джон учился с Патриком в университете. И не смотря на дружбу с ее сводным братом, казался идеалом мужчины. Высокий и эффектный брюнет, он галантно ухаживал за ней, дарил цветы и без конца говорил комплименты.
Что ещё нужно мечтательной глупышке?
В тот вечер Филиппа собиралась проститься не только со школой. Ночь после выпускного бала была обещана Джону. Сидя за тетрадкой, она с трепетом писала в дневнике, как мечтала оказаться в объятиях Джона.