Жизнь со вкусом Moёt
Шрифт:
– Вот это? – ещё раз переспросила Оксана, показывая красное платье.
– Да, вот прям шикарно на тебе смотрится, – согласился Дмитрий. – Хотя на тебе всё смотрится супер.
– Хорошо, тогда берём это. Всё, можешь нести на кассу оплачивать, а я пока оденусь.
Дмитрий пару раз моргнул, переваривая информацию, и покорно потрусил на кассу. Я была в шоке. В голове крутилось: «А что, так можно было?»
– Спасибо, я так счастлива, – улыбалась Оксана, забирая пакет. – Ты мне так помог.
Она приподнялась на носочки и поцеловала Дмитрия в щеку.
– Пойдём ещё туфли к
Пока я пыталась поднять челюсть с пола, парочка под ручку продефилировала мимо меня в сторону обувного.
– Девушка, вам помочь? – спросила меня консультант.
– Нет, – я вышла из оцепенения и покинула магазин.
Через минут десять Оксана вернулась со вторым пакетом и протянула его мне.
– Это тебе подарок от Дмитрия.
– В смысле? – я решительно ничего не понимала.
– Бери, туфли там. Размер твой, 37. Мне со своим 38 пришлось мерить и улыбаться, еле влезла в них.
Я открыла пакет и вытащила коробку. Там лежали изумительные красные лодочки на шпильке.
– Это мне? – переспросила я.
– Нет, дяде Пете, – передразнила Оксана.
Я не знала, что сказать. У меня даже комок в горле появился и удивительно посырело в глазах.
– Спасибо, – прошептала я и крепко обняла Оксану.
– Э, ты чего? – она явно не ожидала такого прилива нежности. – Это туфли, Веник, не «Бентли». Пойдём обедать.
Я покорно потопала за подругой.
– А куда ты дела Дмитрия?
– Ему надо было бежать по делам. Но я дала ему свой номер.
Мы сели в ресторане восточной кухни. Удобные кожаные диваны, приглушённый красный свет, ненавязчивая музыка, стайка разноцветных рыб в большом аквариуме – всё это делало пространство уютным.
– Ваше меню, – официантка положила передо мной увесистую папочку и удалилась. Я замешкалась, глядя на цены. Конечно, у меня были с собой деньги, но сумма, и правда, набегала внушительная. Видя моё замешательство, Оксана сказала:
– Не парься. Заказывай, что хочешь. Я разрулю.
– Даже не спрашиваю как.
Я заказала себя суп удон с креветками и роллы. Когда нам принесли еду, Оксана достала из сумки бумажку и что-то написала на ней.
– Что пишешь? – полюбопытствовала я.
– Желаю дорогим мужчинам приятного аппетита и хорошего дня.
Сложив послание в несколько раз, она попросила официантку передать бумажку за соседний столик.
Через пару минут мы уже сидели в компании мужчин. Их было трое. Один – лысоватый пухляш, который носил слишком маленькую для него рубашку. Он с восхищением взирал на Оксану, которая снова представилась Дашей, и почёсывал лысину сосисочными пальцами. При каждом его движении рубашка расходилась, и оттуда выглядывало устрашающее жерло пупка. Второй походил на Кощея: тощий, высокий, носатый. Третьего я окрестила Петросяном. Он выдавал на-гора шутки-самосмешки и всеми силами пытался очаровать Дашеньку.
– Дашенька, а вы работаете, учитесь? – вопрошал Петросян.
– Я танцую, – кокетливо отвечала та. – Танец – это моя жизнь. Я преподаю бачату, самый сексуальный в мире танец.
– Виктория, а чем занимаетесь вы? – из вежливости спросил Пухляш, глядя на меня.
Ах да, это он мне.
– А Виктория у нас художница, –
Я вопросительно посмотрела на Оксану. Художница, значит? Та лишь мило улыбнулась в ответ. По-моему, вчерашние разговоры о Тихоне дают о себе знать.
Обеденный перерыв наших мужчин заканчивался. Они поблагодарили нас за компанию, оплатили наш обед и взяли номер Оксаны.
– А почему ты всем другим именем представляешься? – спросила я, когда мы ехали в машине.
– Я с ними ничего серьёзного не планирую. Это так, однодневки. Не мой уровень. Бедные.
– Ничего себе бедные! Дима тебе платье за десять штук купил и мне туфли за семь.
– Ну да, начни сосать за мороженку, – хмыкнула Оксана, перестраиваясь на МКАДе из ряда в ряд. – Не будь как бабы-дуры, которые мечтают о принце и благодарны за любую брошенную им кость. Найдётся какой-нибудь ёбарь-террорист, купит пару йогуртов в «Монеточке» и мылит на старом хозяйском диване свою единственную и неповторимую.
На светофоре Оксана успела подкурить и теперь одной рукой крутила руль, а другой держала сигариллу.
– Просто чем раньше ты поймёшь, что любви нет, – продолжала она, – тем быстрей обретёшь свободу. Любовь всегда на передних планах наших действий. Это она причина страхов и неуверенности в будущем. Любовь удерживает нас такими тонкими способами, что мы этого даже не понимаем. Вот представь, что ты никогда больше не влюбишься. Будешь идти с уверенностью по жизни, свободной без ограничений, излучая бесконечную энергию. И сразу открываются невиданные возможности. Не жить в страхе, что вдруг я не встречу того единственного, не успею родить детей, часики-то тикают, буду плохой матерью, а вдруг он заведёт любовницу, бросит меня, мы все умрём с голоду, надо быть худее, умнее, интереснее. А просто забить на всё и жить!
– Ну неужели тебе не хочется любви?
– Я хочу, чтобы меня любили. А я буду любить себя. Мы все рождаемся одинокими и одинокими умрём. А люди забывают об этом и пытаются заполнить эту дыру другими людьми. Впихнуть невпихуемое, так сказать. Мы все одиноки, и надо это принять. А чем больше город, тем сильнее одиночество. Только каждый пусть сам решит, что это. Одиночество или свобода.
– Продавать себя – это твоя свобода?
– Я продаю тело, а они – душу. Сидят в душных офисах, делают никому не нужные отчёты, ждут пятницу, чтобы напиться и забыться, потому что ненавидят свою жизнь. И кто из нас большая проститутка?
Глава 5
Мне не спалось. Я крутилась в кровати и пыталась не думать о Тихоне.
– Эй, Венера, ты спишь? – прошептала Оксана.
– Нет, – отозвалась я.
– Всё хочу спросить, почему у тебя такое странное имя?
Я улыбнулась в темноту.
– Не знаю, так мама решила. Бабушка всегда говорила, что у меня шлюшное имя и называла меня Верой.
– Круто, а я вот свою бабушку не видела ни разу. Она умерла ещё до моего рождения.
– Моя бабушка тоже уже умерла. И я с ней даже не попрощалась. Я смотрю, ты хочешь послушать котоламповые истории на ночь?