Жизнь Суханова в сновидениях
Шрифт:
С тихой яростью Анатолий Павлович ругнулся и пошел к телефону вызывать пожарных.
Глава 11
— Хоть бы одну ночь спокойно поспать, — сказал Василий. — Или это несбыточное желание?
Впервые за несколько дней семья завтракала в полном составе; Федор Далевич, по сложившейся традиции, хлопотал у плиты. Когда Суханов, спотыкаясь, вошел в кухню, он сразу отметил, что родственник нынче особенно энергичен и приветлив — не в пример мрачному, небритому и до неприличия помятому типу, который утром затравленно поглядел на него из зеркала (и который, судя по его виду, вдосталь настрадался в своем зазеркалье — вероятно, от мучительных воспоминаний,
— Помощь в сборах не требуется?
В следующий миг он осмыслил ее слова — и сразу повеселел, как будто у него в груди закружился рой восклицательных знаков.
— Уезжаешь, значит? — с напускным сожалением обратился он к затылку троюродного брата, а с языка чуть было не сорвалось «наконец-то».
Как ни странно, Далевич не отреагировал, продолжая осторожно тыкать вилкой какую-то стряпню, шипевшую на сковороде; зато Василий с размаху грохнул чашкой о блюдце и вспылил:
— Сколько раз можно повторять, а? Ты вообще кого-нибудь из нас слушаешь?
— Вопрос чисто риторический, — вставила Ксения.
Темнея взглядом, Суханов медленно развернулся к сыну.
Через пару часов он, жмурясь от солнца, стоял на тротуаре с портфелем в руке и смотрел, как водитель заталкивает в багажник автомобиля гигантский чемодан. Сам Василий сидел развалившись на заднем сиденье в окружении дополнительной груды багажа и со скучающим видом затягивался сигаретой. Он отбывал в Крым, где собирался провести последние недели августа с дедом, в партийно-правительственном санатории, несомненно изобиловавшем душистыми кипарисами, залитыми звездным светом аллеями, стрекочущими цикадами, а также множеством людей, с которыми было крайне полезно свести знакомство, — судя по всему, это был давнишний план, всем хорошо знакомый, и только Суханов, даже просеяв свою память сквозь мелкое сито, не смог припомнить, чтобы при нем это хоть раз обсуждалось.
Василий опустил окно.
— А, ты еще не ушел, — равнодушно заметил он. — Тебя куда-нибудь подбросить?
Мальчик держался так, словно и думать забыл об их неприятном разговоре двухдневной давности, — и быть может, алкогольный дурман и в самом деле похоронил все подробности в его памяти; впрочем, не исключалось и другое — что он просто не считал тот случай достойным внимания. Суханов, со своей стороны, не сумел ни забыть, ни простить. Известие о скором отъезде сына поначалу вызвало у него некоторую обиду, но она быстро уступила место чувству, удивительно похожему на облегчение, и, чтобы развеять легкое ощущение вины, он уступил Василию свою персональную «Волгу».
— Мне нужно в редакцию — отдать рукопись, — с холодком ответил он. — Нам не по пути: тебе ведь на вокзал.
— Сначала за дедушкой, — сказал Василий и, выбросив непогашенную сигарету на тротуар, стал закрывать окно. — Мне без разницы, хочешь — садись.
Тесть Суханова жил в роскошной квартире, выходящей окнами на улицу Горького; от редакции журнала «Искусство мира» его дом отделяло всего несколько старых улиц, плутавших под сенью лип. Суханов заколебался, но Вадим уже успел захлопнуть багажник и, распахивая переднюю дверцу, деловито заговорил:
— Сюда, садитесь сюда, Анатолий Павлович, на заднем сиденье тесно, — только смотрите, как бы собачья шерсть не пристала.
«Собачья шерсть? Теперь в машине собака ездит?» — мрачно подумал Суханов, втискиваясь грузным корпусом на пассажирское место.
Он привык вальяжно располагаться сзади, и его скоро начала раздражать теснота, проникнутая
И тут же ему пришло в голову, что он, как ни странно, почти не знаком с этим человеком, которого видит практически ежедневно. Вадим знал свое дело — может быть, его манера вождения была чуть более агрессивной, чем следовало, но в целом он заслуживал доверия; судя по его фигуре, он регулярно занимался спортом; жил он на какой-то унылой, малолюдной окраине Москвы, с женой Светланой, или Галиной, или Татьяной — Суханов точно не помнил — и дочерью, чей возраст уже в который раз уплыл в пустоту, а также, судя по всему, с большой лохматой собакой; но дальше начинался туман сомнений и догадок. Ему вспомнился недавний упрек, брошенный Ниной: «Он у нас работает почти три года, и за все это время ты не удосужился…» Поморщившись, он искоса глянул на своего шофера. Профиль Вадима оставался бесстрастным, но пальцы в перчатках все время барабанили по рулю, словно отбивали какой-то нервный внутренний ритм; возможно, что-то его тревожило. Решив проявить участие, Суханов прочистил горло.
— Давно хотел поинтересоваться: что это у вас такое? — как бы между прочим спросил он, указывая на шар, в котором шла на убыль очередная карманная буря. — Детская игрушка?
Водитель пожал плечами:
— Да нет, просто сувенир.
— Милая штучка, — великодушно сказал Суханов. — Занятно понаблюдать.
Вадим кивнул, не отрывая глаз от дороги. Наступила неловкая пауза, какая возникает в лифте при бесконечном подъеме на верхний этаж с малознакомым соседом, когда неизвестно, о чем говорить. Впрочем, они уже почти приехали. Василий проснулся и закурил новую сигарету.
— Ну как, — заговорил Суханов оживленным тоном, — хорошо вы вчера повеселились?
Вадим стрельнул колючим взглядом.
— Я имею в виду, вы же вчера отгул брали. Наверное, что-то отмечали?
— Отгул, — повторил Вадим, нахмурившись, но в этот миг голубой «жигуленок» с искореженной дверью влетел из ниоткуда на их полосу; Вадим загудел и вильнул в сторону, да так резко, что Василий дернулся вперед, роняя пепел на ботинки, а очки Суханова совершили сверкающий прыжок в солнечное, тут же ставшее расплывчатым пространство. В следующее мгновение последний светофор дал им зеленый свет, и Вадим, вполголоса ругая наглых водителей с улицы Горького, свернул в гулкий двор малининского дома.
— Я, наверное, задержусь, — позевывая, сказал Василий, — так что, если ты торопишься, пусть он тебя отвезет в редакцию и возвращается сюда, времени еще…
— Нет-нет, это вовсе не обязательно, — перебил Суханов, пытаясь нащупать в изломах сиденья свои очки. — Раз уж я здесь, поднимусь-ка и я на минутку, с тобой за компанию. Хоть поприветствую… Ага, вот они где… Ладно, счастливо, Вадим, спасибо, что подвезли… Надо поприветствовать Петра Алексеевича, правда ведь?