Жизнь, театр, кино
Шрифт:
"Путевку в жизнь" прокатывали в "Колоссе" в течение нескольких месяцев с утра до вечера при переполненном зале.
| |
| Этот кадр назывался 'Марш свободных анархистовСолдатку Дусю играла Н. Ужвий, Дымбу - я |
Вступительный текст в картине "Слово к зрителю" читал В. И. Качалов.
Первых советских киноактеров публика не всех знала по фамилиям. Баталова
'Выборгская сторона'. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг.
Ленфильм'. 1938 год. '...Я Дусенька!.. Графинь лобызал, а то вас!.. Эх!.. Я не тюрлюм, тюрлюм, тюрлюм!..' - с пьяным надрывом распевал Дымба
Меня публика не всегда узнавала. Однако сыграв Жигана, я начал испытывать довольно неприятное ощущение: стоило только мне появиться в местах скопления публики, будь то трамвайная остановка, стоянка такси или магазин, как вокруг меня вскоре образовывалась пустота. Окружающие сначала как-то испуганно глядели на меня, а потом, держась за карманы, пятились и отходили. Первое время я терялся, не понимал, в чем дело, даже думал, что от меня пахнет нафталином или чесноком, но товарищи все объяснили:
– Чего ты волнуешься, это вполне естественно. Каждый день во всех кинотеатрах крупно, во весь экран показывают лицо жулика Жигана, - ты ведь играешь его без грима. Ясно! Поэтому человека беспокоит твое лицо, когда он сталкивается с тобой в жизни.
'Падение ангела'. Сценарий, написанный В. Скрипицыным, был просто детективом. Его герои - рецидивист Васька-Ангел и Валька. Фильм не вышел, а кадры, где я снят с К. Тарасовой, остались. Вот побег из 'малины' Роль Васьки-Ангела была остра и, наверное, полюбилась бы зрителю как один из вариантов
погодинских аристократов
И действительно, на меня долго смотрели довольно подозрительно:
– Черт его знает! Говорят, артист, а может, жулик, лучше от греха подальше!..
Я жил и живу в Москве, но снимался много и часто в Ленинграде.
После "Путевки" я начал сниматься в "Грозе" на студии "Ленфильм".
'Падение ангела'. Сценарий, написанный В. Скрипицыным, был просто детективом. Его герои - рецидивист Васька-Ангел и Валька. Фильм не вышел, а кадры, где я снят с К. Тарасовой, остались. Вот побег из 'малины' Роль Васьки-Ангела была остра и, наверное, полюбилась бы зрителю как один из вариантов
погодинских аристократов
Как-то вечером, возвращаясь с съемки, я зашел на Невском в ночной магазин. Ожидая, пока продавец завернет покупку, я увидел в зеркальной витрине, против которой стоял, как ко мне в карман опустил руку вихрастый паренек лет десяти. Он, наверное, заметил, как я положил туда сдачу.
Вероятно, от волнения (был он не бледный, а какой-то прозрачный) свою операцию проводил неловко и неуклюже, тыча
Я мог бы взять его за руку, но пожалел - он трясся, как осиновый лист.
"Господи! Ну бери скорее и уходи", - подумал я.
Малыш вытащил бумажку, тяжело вздохнул, быстро отошел и затерялся среди покупателей.
Когда я вышел из магазина, меня кто-то окликнул:
– Товарищ Жаров!
'Падение ангела'. Сценарий, написанный В. Скрипицыным, был просто детективом. Его герои - рецидивист Васька-Ангел и Валька. Фильм не вышел, а кадры, где я снят с К. Тарасовой, остались. Вот побег из 'малины' Роль Васьки-Ангела была остра и, наверное, полюбилась бы зрителю как один из вариантов
погодинских аристократов
Я оглянулся, - в глубине ворот стоял длинный, худой, лет семнадцати парень, который держал моего вихрастого малыша за руку.
– В чем дело?
– спросил я.
– Вот вам ваши три рубля! Извините его, пожалуйста, -произнес парень сиплым голосом.
– Эх, ты, зануда! Своих не узнаешь!
– И торопливо замахнулся на совсем уже зеленого, сжавшегося в комочек мальчишку.
Это не анекдот, это подлинная правда.
И рассказал я ее без прикрас, не изменяя факта, чтобы сосредоточить внимание вокруг огромной силы воздействия на зрителя художественного образа, силы, идущей с экрана, о которой мы часто забываем. Я не встречал подобного в театре.
Я не помню, чтобы в актере, играющем в театре пьяницу или хулигана, оборванца или жулика, зритель, встречаясь с ним в жизни, искал те же качества, которые он видел у него в театре.
Курьезы профессии
Могу сказать, что у меня в связи с исполняемыми ролями в кино бывали и другие курьезы. Я играл роли, в которых мне приходилось выпивать, - это был Дымба в "Возвращении Максима", дьяк Гаврил в "Богдане Хмельницком" и еще две -три роли из восьмидесяти сыгранных мною, и тем не менее меня преследует молва, что я любитель выпить и в жизни. Я не хожу в ресторан, потому что ко мне обязательно подойдет какой-нибудь незнакомый товарищ и скажет: "Михаил Иванович, разрешите с вами выпить". И если я откажусь, он ужасно обидится, а если еще добавлю, что "я непьющий", -улыбнется, разведет руками: "ну и ну", и, вытаращив глаза, уйдет.
Я редко отдыхаю, но однажды приехал в дом отдыха в Гагру. Южная жара, прилетел я на самолете в светлом шерстяном костюме. Пока сестра оформляла мою путевку, я сидел в вестибюле. Вокруг ходили отдыхающие - загорелые, оживленные, в легких костюмах, прозрачных майках. Останавливались, здоровались, узнавали.
– А, товарищ Жаров! Приехали отдыхать?
– тряся руку, интересовался какой-то густой бас.
– Да, отдыхать, - я устал, мне жарко, говорить лень.
– А может, лечиться?
– А может, и лечиться.
– Сердце?
– продолжает он свой ненужный ни ему, ни мне допрос.
– Да. Сердце...
– отвечаю я безразлично.
Тогда он щелкает языком, закатывает глаза и, сокрушенно качая головой, охает:
– Ай, яй, яй! Сердце! Вот видите... Нельзя много... того...
!
– и делает щелчок по шее, который означает "за галстук".
– Пора и успокоиться, уважаемый наш дядя Миша!
На этот раз я ужасно обиделся:
– Послушайте, дорогой племянник! Почему вы делаете этот жест... Ведь я с вами никогда не выпивал.