Жизнь в авиации
Шрифт:
Я, естественно, понял просьбу как приказ и подготовил обстоятельную справку с предложениями. Через несколько дней, почти не редактируя, он направил эту справку с донесением в ЦК КПСС. В ЦК размножили материал и разослали по списку всем членам правительства. В этом списке наш министр стоял одиннадцатым. Прочитав информацию, присланную из ЦК КПСС, как мне рассказывал один из работников управления кадров МГА, министр возмутился: Мы посылаем представителей за границу не писать донесения послам, а решать авиационные вопросы.
Министр безусловно прав. Я должен был вразумительно раскрыть все причины недолетов наших самолетов до Гаваны и убедить посла в том, что это зависит не от
Прошло время. Однажды я летел из Москвы в Гавану вместе с Никитой Павловичем. Во время полета он бросил реплику: - Раз представитель Аэрофлота летит на борту, значит, мы прилетим в Гавану по расписанию без посадки на островах?
Я пожал плечами: кто его знает? Сомнения на этот счет были, так как командир самолета, выйдя из кабины, мне сказал, что встречный ветер усиливается.
Толубеев выпил две таблетки димедрола, одну предложил мне и заснул. Я пить димедрол не стал. На высоте 10,5 км самолет попал в струйное течение. В этих случаях начинается сильная тряска самолета. Вот-вот развалится. Никита Павлович проснулся и подбежал ко мне и в каком-то паническом состоянии спросил: - Что происходит с самолетом? Я ответил, что ничего.
– Где сядем?
– переспросил он.
– Видимо, на островах.
– Как прилетим в Гавану, готовь мне новый материал по таким полетам. И добавил, что не отстанет, пока Бугаев ( ударение при этом он сделал не на "а", а на "е") не примет меры, чтобы самолеты Аэрофлота, при полете в Гавану из Москвы, не садились на Багамских островах. Посадку действительно произвели на островах, а затем с задержкой на 4 часа в Гаване.
После прилета прошло несколько дней. Из Гаваны в Москву должна вылететь правительственная делегация. Но не вылетела. Прилетевший самолет из Москвы при заходе на посадку над аэродромом Хосе Марти врезался в стаю летевших птиц. Одна птица влетела в 4-й двигатель самолета и довольно-таки сильно повредила его лопатки. Запасного двигателя в аэропорту не было. На трех двигателях лететь на самолете Ил-62 можно, но только без пассажиров. Я доложил об этом случае Толубееву. Никита Павлович никогда не слышал, что птицы часто врезаются в летящие самолеты, и в этом случае мне не поверил. Сказал: - Садись в мою автомашину и поедем в аэропорт.
Приехали. Пошли к самолету. Авиатехники подставили стремянку. Он влез на нее и увидел действительно на лопатках турбины птичий пух и кровь. Слез со стремянки и сказал: - Если откровенно, думал, что ты сказки мне рассказывал, как в том полете, когда самолет разваливался. Теперь я вижу, что ты прав, но все же очередную докладную мне по посадке на островах напиши.
Вернувшись в представительство, подумал и решил, никакой докладной писать не буду. На другой день я сел в самолет и вылетел в Москву для доклада непосредственно министру гражданской авиации.
Когда я зашел в приемную министра, секретарша доложила, что представитель в Гаване просит разрешения войти. Борис Павлович незамедлительно ответил: - Пусть заходит.
Я ему доложил цель прилета: - Советский посол Н.П. Толубеев настаивает на устранении причин, из-за которых наши самолеты вынуждены делать посадки на Багамских островах.
Борис Павлович посмотрел на меня и сказал: - Очень хорошо сделал, что прилетел. Давай теперь подумаем, что нужно сделать, чтобы действительно избежать посадки на островах?
Тут я предложил: - Летать в Гавану надо не через Рабат, а через Гандер. От Рабата до Гаваны в Атлантическом океане отсутствуют радиотехнические средства обеспечения полетов. По ней никто не летает, кроме самолетов
Борис Павлович подошел к карте, которая висела у него в кабинете, внимательно посмотрел на нее и сказал: - Вы правы, Василий Сергеевич.
Обращение по имени и отчеству мне польстило. Министр - и так запросто с подчиненным. Кстати, о Борисе Павловиче и как о министре, и как о человеке разные были отзывы. И положительные, и отрицательные. Больше отрицательных. У меня о нем сложилось положительное мнение. Конечно, я не знал его очень хорошо, но тем не менее непосредственно встречаться с ним приходилось неоднократно, и ничего плохого ни сказать, ни написать не могу. Борис Павлович - волевой и энергичный человек. Прекрасно и досконально разбирался во всех вопросах гражданской авиации. При нем дисциплина в отрасли была на высоком уровне. А это главное. Если в авиации нет твердой дисциплины, это не авиация. С уходом Бориса Павловича из гражданской авиации, особенно начиная с 1987 года, как и во всей нашей стране, начался полный развал отрасли.
После нашей беседы министр дал соответствующим службам задание провести расчеты полетов через Гандер и доложить ему. Вскоре 80 процентов рейсов на Гавану стали проходить через Шеннон и Гандер. И даже после того, как появились самолеты Ил-62м (модернизированные) с увеличением дальности на 1500 километров.
С Борисом Павловичем, уже не с министром, а с пенсионером мне пришлось встретиться в Департаменте воздушного транспорта на приеме, который был организован в июле 1993 года в честь 70-летия со дня его рождения. На этом приеме было много работников гражданской авиации и авиационной промышленности. Очень многие выступали. Кстати, кто-то сказал: - Раньше в министры приходили из командиров самолетов, сейчас же из таксистов.
Он понял эту реплику и широко заулыбался, но не так, когда был министром. Было заметно, что Борис Павлович сдал, его когда-то стройная фигура, стала какой-то неуклюжей. Гражданский костюм был без правительственных наград. А их у Бориса Павловича было много. Как-никак, а Б.П. Бугаев - главный маршал авиации, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и государственной премий. В общем, заслуженный человек.
Отдел, в котором я работал, передают в Центральное рекламно-информационное агентство (ЦРИА). Затем ликвидируют и на его базе образуют новый "Отдел информации и связи с прессой". Пропаганда Аэрофлота стала не нужна. Много неясного было с функциями отдела, поэтому на его базе решили создать пресс-центр в составе ЦРИА.
Этим единственным в Аэрофлоте рекламным агентством продолжал руководить Владимир Иванович Моисеенков, который недавно прибыл из длительной загранкомандировки. Ранее он возглавлял сектор комсомола в политическом управлении Министерства гражданской авиации.
Эрудированный, обаятельный человек, никогда не повышал голоса на своих подчиненных. Внимательный и уважительный. Кроме того, хорошо знал свое дело. Продолжая работать в ЦРИА, я как-то зашел в отдел кадров Международного коммерческого управления (МКУ), в которое входило агентство, и встретил там высокого симпатичного человека. Познакомились. Это был заместитель начальника отдела кадров МКУ Сергей Григорьевич Мовчан. Выяснилось, что мы с ним в разное время заканчивали одну и ту же академию. Заместителем начальника отдела кадров он стал после очередной реорганизации в МКУ. Отдел по работе с загранпредставительствами расформировали, создали группу и подчинили ее начальнику отдела кадров МКУ. В этом отделе в общей сложности я проработал примерно 20 лет. До Мовчана в отделе сменилось 16 начальников.