Жизнь в полумраке
Шрифт:
Свадьбу сыграли широко, хорошую, веселую. Всем курсом отдавали Машу замуж за Николая. Переехала Маша жить к Николаю. Тому дядя отдельную, хоть и однокомнатную квартиру, но устроил. Что бы ни жить? Но вышло совсем по-другому. Не хотелось молодожену расставаться с вольной холостой жизнью, поэтому и загулял он с девушками.
Частенько приходил домой поздно, далеко за полночь, веселый и выпивший. А как выпьет, так и начинает гонять Машу. И иной раз доставалось ей от мужа. Очень активно использовала она косметику, чтобы скрыть от любопытных глаз следы побоев.
А однажды, перед родами уж произошел и вообще трагический случай.
После этого скандала Николай так избил Машу, что начались у нее преждевременные роды. Роды проходили тяжело. В больницу отправили Машу соседи, поскольку разъяренный и неудовлетворенный Николай, громко хлопнув дверью, ушел куда-то продолжать веселье. Мальчик родился с множественными переломами и гематомами. Несмотря на все усилия врачей, прожил малыш около суток и умер.
Придя в себя после очередной затяжной пьянки, осознав сотворенное, Николай прибежал в роддом, плакал, валялся у нее в ногах, чтобы Маша пожалела его, не подавала иск в суд. Пожалела она тогда мужа. Официально дознавателям Маша заявила, что накануне родов возвращалась от подружки и в темноте, оступившись, упала с лестницы. Тут еще и дядя Николая подсуетился. В общем, дело в суде замяли. Маша надеялась, что случившееся станет Николаю хорошим уроком, что наладится ее семейная жизнь. Однако, после того, как она посетила в первый раз после неудачных родов, женскую консультацию и ей сообщили, что детей у нее больше никогда не будет, сломалось что-то в душе Маши. Не смогла она больше жить с человеком, походя сломавшим ее судьбу. Маша подала на развод.
С трудом, несмотря на уговоры Николая, на обещания его никогда больше не прикасаться к рюмке, развели их. Жить после развода она переехала в общежитие. А скоро и выпускные экзамены подошли. С горем пополам защитив диплом, уехала Маша в свое родное село, устроившись юристом в правление совхоза.
Глава двенадцатая Уходя — уходи
Провожали в армию Юру по-деревенски, широко и хлебосольно. В день проводов с утра пораньше домой к Юре неожиданно пришла Маша. Маша прошла, молча, около изумленного Юры, улыбнувшись ему ласково и загадочно, словно Джоконда с картины Леонардо Да Винчи, и зашла в дом.
— Тетя Таня, давайте я помогу вам дом подготовить к проводам Юркиным, — сказала она маме Юры, когда та выглянула из кухни, привлеченная стуком калитки.
— Да что ты, Машенька, спасибо. У меня уже практически все готово. Хотя постой. Я тебе сейчас выделю помощника, и ты сходи, пожалуйста, в магазин и купи водки. Вот деньги, — проговорила мама, протягивая Маше кошелек с деньгами. — Юрка, а ну-ка иди сюда. Вот выделяешься в подчинение Машеньке. Выполнять все ее приказания. Тебе ясно?
— Ясно, — буркнул Юра, беря в руки большую прочную сумку.
Когда с сумками полными водки они пришли домой, многочисленные гости уже собирались. Мама посадила Машу рядом с Юрой, в тайне радуясь, что у сына такая домовитая и отзывчивая невеста. Главное, чтобы было у них счастье.
После грандиозного праздника с танцами и песнями, когда отзвучали пожелания и наставления новоиспеченному солдату, Юра незаметно толкнул Машу под столом ногой и
Маша ждала его во дворе под сенью раскидистой груши, плодами которой так любил лакомиться Юра. Они бросились друг другу в объятья, осыпая столь горячими поцелуями, какие могут быть только в пору бесшабашной молодости. Они целовались, как в первый раз, и не могли насладиться ласками друг друга. Наконец, едва не задыхаясь от счастья, дрожа от вожделения, они в обнимку вошли в сарай, где давно уже оборудовали себе любовное гнездышко, которое состояло из старого топчана, застеленного старым, пропахшим солнцем и пылью одеялом. Они сели на топчан напротив друг друга и начали говорить. Они говорили о любви, о верности, о планах на будущее. Их голоса звучали все тише и тише, пока совсем не затихли, заглушенные волнами юношеских желаний.
Юра обнял Машу за плечи и начал ласково и непреклонно опрокидывать ее на спину. Девушка, застигнутая врасплох неизвестным для себя сексуальным желанием, неожиданно для себя и Юры застонала, и впилась партнеру в плечо. Юра, стойко перенося неожиданную боль, продолжал настойчиво укладывать девушку, пока ее спина не коснулась топчана.
Ее напряженное до этого тело вдруг стало мягким, податливым. Юноша, потеряв от нахлынувшего потока тестостерона контроль над собой, лег на Машу, впиваясь губами в приоткрытые в готовности губы любимой, ощущая своей грудью упругие груди любимой, с дерзко торчащими сосками. Его руки скользнули по телу девушки, на мгновение задержались на талии, скользнули за спину, но, не задержавшись, вернулись назад, прошлись снова по талии. Замерев на мгновение, медленно двинулись к ее ягодицам, ощущая их приятную упругость. Маша снова застонала, стиснув зубы. Закинула руки Юре на плечи, притянула его к себе.
— Ты хочешь меня? — пробормотала она на ухо Юры, дрожа всем телом мелкой дрожью от нахлынувшей неизведанной еще страсти.
— Угу, я тебя очень хочу, — Юра, взявшись руками за ягодицы, притянул ее к себе, стараясь втиснуться в ее тело, войти в него. Его напряженное естество уперлось в тело. Маша, почувствовав приятную упругость, инстинктивно подала тело навстречу. Юра застонал от захлестнувшего его экстаза, впился зубами в плечо любимой, чтобы не закричать во все молодое горло. Справившись с чувствами, он после некоторого молчания продолжил: — Я тебя очень хочу. Но мы сейчас не можем этим заниматься.
— Почему?
— Я хочу, чтобы ты была мне верна. Я только так смогу на сто процентов быть уверенным в твоей верности. Ты вон какая красивая.
Маша сдавленно захихикала.
— Глупенький, я люблю только тебя и буду верна тебе всегда.
— А вот это мы и проверим.
У стоящего в тупике состава на площадке, были организованы проводы призывников в ряды Советской Армии. В середине площади неорганизованной толпой стояли призывники и их провожающие. Где звучала музыка, и слышался смех, где слышались приглушенные рыдания и громкие сморкания. Юра стоял среди друзей Гены и Сергея. Рядом стояли родители. Обнимая Машу за плечи, нашептывал ей на ушко ласковые слова. Девушка прижималась к Юре всем телом, открыто, впервые не стесняясь друзей и родителей. Мама мужественно пыталась сдержать слезы.