Жизнь в полумраке
Шрифт:
И вдруг неожиданно для всех разнеслась и по селу, и по школе весть, что Юра, забросив всех своих прежних подружек, стал усиленно ухаживать за Машей. Все вроде как бы и ничего, только все доброжелатели сразу же сделали выводы, что не обошлось здесь без влияния Машиной бабашки, коль она в селе за ведьму числится. Ну, с чего бы это вдруг красавец парень стал ухаживать за этим гадким утенком. Не иначе, как бабушка приворот какой сделала. Приворот или нет, а главное, чтобы были молодые счастливы. Чужая душа, конечно, потемки, но вид у них был счастливый. И стали они вместе ходить и в школу, и после школы время вместе проводить.
Так и прошло два года. После школы призвали Юру в армию, Маша поступила в юридический техникум в соседнем городе. И она, когда провожала его на службу, обещала ждать его, и обязательно дождаться.
Глава десятая Детство ведьмы
— Бабушка, — размазывая слезы и грязь по щекам, Маша вбежала в кухню, где бабушка готовила на семью ужин, — надо срочно что-то делать со мной.
— Что случилось, Маша, откуда у тебя под глазом синяк взялся.
Бабушка взяла Машу за плечи, повернула к окну, внимательно рассмотрела синяк.
— Я с Олькой подралась, — процедила сквозь зубы Маша.
— И что же было причиной вашей драки?
— Она, тварь, сказала, что ты ведьма.
Бабушка усмехнулась незаметно, вытерла о подол фартука руки, посадила внучку на табуретку.
— Машенька, ты успокойся, я никому, ничего плохого не делаю. А драться, это же не хорошо, тем более, что ты девочка. Да и лет тебе уже много. Вон как выросла, скоро уж меня догонишь. Вытри слезы, пойди, умойся, приведи себя в порядок. Я пока тебе приготовлю примочку из трав, чтобы твой синяк быстрее рассосался.
Бабушка подошла к навесному шкафчику открыла его, и взорам любопытной Маши преставились полочки, заполненные всевозможными банками, баночками, пакетами и пакетиками с высушенными травами, какими-то корешками. Все емкости были аккуратно подписаны и проставлены были на них даты сбора. Бабушка отобрала нужные ей, насыпала в ступку и начала пестиком тщательно их растирать. Растерев смесь травы в тонкий порошок, долила туда воды и тщательно перемешала. Полученную кашицу выложила на сложенную в несколько раз чистую тряпочку и, подозвав к себе Машу, положила тряпицу на синяк под глазом внучки.
— Садись на табуретку и держи тряпочку рукой несколько минут.
В калитку кто-то начал стучать. Маша подлетела к окошку и одним свободным глазом начала высматривать пришедшего.
— Это Макаровна пришла, — доложила Маша бабушке, и держа одной рукой тряпку на глазу, выбежала с кухни, несмотря на неодобрительные протесты бабушки. Стукнула калитка.
— Вот непоседа, как заноза у нее в одном месте, — недовольно заворчала бабушка.
— Здравствуй, Матрена, — проговорила соседка, заходя в кухню, тяжело опираясь на костыль.
— Будь здорова, Макаровна, проходи к столу, — поприветствовала соседку бабушка.
— Да я-то, слава богу, здорова. А моя кормилица корова что-то захворала. Захаровна, ты не могла бы нынче подойти, посмотреть
— А что с ней?
— Ой, Матрена, не знаю. Давеча пришла с пастбища, и смотрю, что-то не то с ней. Нос горячий, а глаза-то, глаза, ну такие печальные. Смотрит на меня так грустно. Просто сердце разрывается смотреть на нее, сердечную.
— Хорошо, картина в общем понятная, садись-ка вот, чайку попей. Я сейчас картошку доварю, и сходим к тебе. Посмотрим, что там с твоей любимицей. Скоро уж мои работнички должны с работы прийти.
Макаровна, не дожидаясь повторного приглашения, уселась на табуретку, на которой совсем недавно сидела Маша, поставив костыль между ног и опершись на него. Поправила скатерку на столе, разгладив маленькую складочку, и замерла в ожидании, пока Захаровна нальет ей обещанного чаю. Взяв чашку с чаем, долго и шумно дула на нее, потом сделала небольшой глоток горячей жидкости.
— Машка, а ты, смотрю, выросла-то как, — в глазах Макаровны запрыгал бесенок смеха. — Совсем невестой стала. О, а с глазом-то чего случилось?
— Ничего, — сверкнула Маша единственным свободным глазом. — Пальцем вот случайно в глаз ткнула.
— А, ну ладно. До свадьбы заживет. Свадьба-то скоро? — серьезным тоном проговорила Макаровна, тщательно скрывая смешинку в старых, совсем уж выцветших глазах.
— Да ну вас. — Маша, мотнув подолом, выскочила из кухни.
Макаровна уже с легким открытым смехом проводила девочку взглядом и посмотрела на подругу.
— Растет молодежь. А мы с тобой что-то старыми стали совсем, Захаровна. Я вот давеча так плохо себя чувствовала, видать давление зашкаливало. Думала уж смертишка моя пришла. Ан, нет. Выкарабкалась. А кости как ломит иной раз, особенно, когда погода меняется. И крутит и крутит. Просто беда.
— Что ж тут попишешь, Макаровна? Старые мы, а против старости еще лекарств не придумали, — вздохнув тяжело, проговорила Захаровна. — У меня тоже, то одно болит, то другое. Не успеваю лечиться. Горстями лекарства глотаю, будь они не ладны.
Подруги примолкнув, задумались тяжело каждый о своем под звук позвякивающей крышки кастрюли и веселое бульканье кипящей воды. Прошло в тягостных раздумьях несколько минут.
— Ладно, Макаровна, картошка уже сварилась, поди, пошли, посмотрим на твою корову, может, чем и смогу помочь.
— Хорошо бы. Я к моей кормилице так уж привязалась, можно сказать душой прикипела. Сколько лет она уже у меня. Она у меня за члена семьи, язви ее в душу. А она хворать задумала. Да и то сказать ей годов-то уже сколько? По коровьим меркам, поди, тоже старушка уже.
Макаровна, кряхтя и постанывая, с трудом, тяжело опираясь на костыль, поднялась с табуретки, подала подруге пустую чашку из-под чая, подошла к дверям и замерла, ожидая.
Стукнула калитка.
— Кажется, дочь с зятем пришли, — выглянув в окошко, проговорила бабушка. — Маша, — крикнула она в соседнюю комнату, где на кровати, придерживая на глазу примочку, лежала Маша, — иди, встречай родителей-то, покорми их, картошка на плите стоит, а котлеты в холодильнике. Не забудь их подогреть-то. А мы с Макаровной пошли. Скоро буду. Да, тряпку можешь снять с глаза-то. Теперь уж как бог даст. Сколько будет синяк, столько и будет. Будем экономить теперь на электричестве. Как стемнеет, будешь синяком своим подсвечивать, — закончила бабушка с улыбкой.