Жизнь в зеленом цвете - 5
Шрифт:
Долорес Джейн Амбридж - чрезвычайно приятная в общении, любезная дама, как неьзя лучше подходящая на роль педагога. «Я всего лишь хочу, чтобы в школе был порядок, и дети получили возможность спокойно учиться, - поясняет она.
– Право же, на моём месте так поступил бы каждый». Что ж, поаплодируем мужеству этой бесстрашной женщины, схлестнувшейся в схватке с непокорством и вольнодумием, старательно насаженными среди учеников Хогвартса!
В первый же день учёбы Гарри Поттер открыто отказался подчиниться своему преподавателю, в грубой форме заявив, что не желает учиться по разработанной Министерством программе, считая
Результатом первого занятия по ЗОТС у пятого курса факультета Слизерин, к которому принадлежит Гарри Поттер, стало четырёхдневное взыскание, целью которого было втолковать Поттеру необходимость отказаться от привычки изрекать ложь на каждом углу - пусть даже она приносит ничем не заслуженную дешёвую славу и внушает тем, кто поверил этим россказням, некоторое подобие трепета. Казалось бы, так легко понять и принять, что время, когда необходимо обращать внимание на мальчика-Который-Выжил прошло, и необходимо увидеть просто Гарри Поттера - к сожалению, далеко не идеального человека. Но не так всё просто.
Внушающее ужас привидение факультета Слизерин, Кровавый барон, близко дружит с Мальчиком-Со-Шрамом. Не так давно у них состоялась занимательная беседа о лжи, где упомянутому мальчику внушалось, что лгать другим людям достойно, ибо все они не имеют никакого значения. Честного гражданина Магического мира Британии тревожат эти слова! Не пора ли прочесть несколько подобающих случаю экзорцизмов, изгоняя зарвавшихся духов в царство мёртвых, коему они и принадлежат?
«Поттер всё время несёт какую-то ерунду про Сами-Знаете-Кого, - говорит Драко Малфой, красивый и умный юноша, одноклассник Гарри Поттера.
– Он так любит всеобщее внимание, что готов ради этого нарушать любые правила, ломать школьные помещения и наносить вред ученикам. Но Дамблдор, разумеется, всегда покрывает его. Это покровительство не доведёт Поттера до добра. Посмотреть хотя бы, как он срывает уроки, чувствуя полную безнаказанность! А это его возмутительное поведение в Большом зале, когда он целовался с кошмарными близнецами Уизли, не обращая никакого внимания на то, что он в публичном месте!»
Трудно судить, насколько действия Поттера продиктованы его собственной волей, но несомненно, что он чрезвычайно внушаем и легко подчиняется призрачным авторитетам, диктующим ему неверные цели и неверные средства. Вне также всякого сомнения, что тяжёлое детство пагубно повлияло на психику Поттера. Британскому обществу, с рождения Поттера принимавшему в его судьбе горячее участие, остаётся лишь надеяться, что постоянная подрывающая устои мирной жизни всё же перестанет быть образом жизни Гарри Поттера, и влияние достойных людей - таких, как Долорес Амбридж - сделает его образцовым гражданином Магического мира».
Гарри с трудом сдержал улыбку. Амбридж и Малфой - чУдные авторитеты. Нашли на кого ссылаться, конечно же. Теперь как минимум полшколы задумается, не правду ли, случаем, говорит Поттер, коль скоро Амбридж пытается его заткнуть. И пассаж о «вольнодумии» был явно неудачен; любой, умеющий строить простейшие логические цепочки, в состоянии дойти до того, что Министерство собирается решать за учеников Хогвартса, что им и как думать. Иными словами, Фадж усиленно
Настроение у Гарри было не то чтобы отличное, но вполне терпимое. Шрам на руке успел затянуться, став белой полоской, выделявшейся на смуглой коже. Воскресное утро началось совсем не так плохо, как могло бы.
* * *
Зато воскресный день, увы, не стал таким уж радужным. Всю неделю Гарри возвращался после того, как все ложились спать, и благополучно избегал встреч с милыми одноклассничками иначе, как на уроках. Всю субботу он потратил на разгребание домашних заданий; сначала в библиотеке, потом сидя на собственной кровати. В конце концов он отключился в обнимку с книгой, и, надо сказать, редко его сон бывал таким спокойным и безмятежным.
Но не стоило забывать, что Малфой не спустит происшествие в поезде на тормозах. В конце концов, если до сих пор ничего плохого не произошло (ну, если не считать Амбридж), это значило только одно - то, что случится, будет очень плохо.
Итак, воскресенье. Библиотека закрыта, близнецы даже не появлялись на завтраке, явно занятые по уши каким-то новым экспериментом. Едва ли не впервые в жизни перед Гарри встала мучительнейшая проблема: чем заняться?
Он пристроил подбородок на сложенные на столе руки и задумался ещё крепче, благо Зал был достаточно пустынным, чтобы никто не мог ему помешать. Пойти погулять к озеру? С утра жуткий дождь...
– Поттер, - голос Боуда застиг его врасплох; Гарри резко вскинулся, автоматически смыкая пальцы на палочке.
– Эй, полегче!
Боуд шарахнулся от Гарри, как от прокажённого. «И правда, что я такой нервный? Нежнее, Гарри, нежнее, пока в Сейнт-Мунго не забрали». Гарри выдохнул и убрал руку с палочки, что заметно приободрило Боуда.
– Тренировки Слизеринской команды по квиддичу начинаются со следующей недели. В восемь вечера в понедельник на квиддичном поле должны быть все, - с прохладцей сообщил Боуд. Гарри честно попытался вспомнить, кем играет староста шестого курса Слизерина, но так в этом и не преуспел. Давно ведь дело было, ещё на третьем курсе.
– Ага, я буду, - кивнул Гарри.
– Что-нибудь ещё?
– К счастью, нет, - выплюнул Боуд, развернулся и удалился, чеканя шаг.
Безо всякой эмпатии Гарри мог сказать, что Боуд был злее Пушка, у которого из-под носа выдернули чужую конечность, предназначенную им себе на обед; правда, здесь дело было в менее приземленной причине, чем еда - Боуд не любил испытывать страх, особенно перед теми, кто младше, ниже по положению, нечистой крови... бла-бла-бла. «Но всё же не я его боюсь, а он меня. Это значит, что-то не так в его мироустройстве...» Гарри устало потёр виски.
* * *
Солнце грело ярко-рыжую чешую дракона, пристроившегося на берегу озера. Налетавшийся досыта над Запретным лесом Гарри дремал, полуприкрыв глаза; драконий слух доносил до него разговоры за сотню метров, но, право слово, они были слишком бестолковы, чтобы Гарри стал уделять им особое внимание.
– Это он?
– Ну да, ты же была на Турнире...
– Какой огромный...
– Он ещё вырастет, кстати. До ста футов.
– Мамочки!
– Зачем он это делает? Почему ему не запретят? Вдруг он кого-нибудь покалечит?