Жизнь в зеленом цвете - 7
Шрифт:
Дверь в Трофейный зал была приоткрыта. Я проскользнул туда и прислонился плечом к стене - так открывался отличный вид на всех четверых. Люпин насупленно тёр какой-то кубок, Петтигрю, усиленно пыхтя, отчищал потемневшую серебряную табличку - и это при том, что он мог бы спокойно сидеть в своей гостиной, потому что в Трофейном зале в ночь дуэли его не было. Но он, видимо, за то и получил своё прозвище, что всюду таскается хвостом за своими приятелями. Поттер и Блэк вместо того, чтобы работать на благо школы, сидели на том самом подоконнике лицом друг к другу и негромко разговаривали.
Честно
Должно быть, это было бы здорово - делить постель с кем-то, кто понимает тебя с полувзгляда, с полувздоха…
Мерлиновы носки, о чём я думаю?!
Ладно. Хрен с ней, с постелью. Главное, мне был слышен разговор. Кое-что я оттуда всё-таки понял.
– Сегодня, - утвердительно произнёс Блэк.
– Карта, - заулыбался Поттер.
– В два?
– В гостиной…
– Тихо?
– Необязательно…
– Но потом…
Они одновременно вытянули руки, звонко сталкиваясь ладонями - это, очевидно, заменило им обмен репликами «Замётано».
Люпин прекратил ожесточённо полировать кубок и безнадёжно спросил:
– Может, хотя бы не сегодня?
– Луни!
– возмутился Блэк, соскальзывая с подоконника.
– Я тебя не узнаю! Ты же гриффиндорец, чёрт побери, почему ты против?
– Я не против вообще, я против того, чтобы делать это сегодня, - буркнул Люпин.
– Выждать хотя бы немного… мало баллов потеряли, что ли?
– Луни, - Блэк обнял Люпина сзади за плечи и вкрадчиво заговорил ему на ухо.
– Мы не можем ждать, понимаешь? Это ущерб гриффиндорской чести. Это вызов Мародёрам, в конце концов! И мы не попадёмся… а если что, то живо восполним факультету эти несчастные баллы… - Блэк заткнулся и принялся лизать Люпину шею.
Фу. Я поскорее отвёл взгляд и посмотрел на Поттера. Совершенно случайно, между прочим. Поттер смотрел на этих двоих и как-то странно улыбался; через несколько секунд прикусил губу и уставился в окно. А в окно светил закат, яркий-яркий, и… чёрт, Поттер был весь в этом сиянии. Он купался в нём, неподвижный, напряжённый, пока его дружки лизались в полутьме Трофейного зала.
Не так уж часто приходится видеть что-нибудь красивое в этой Салазаром клятой школе. Это даже хорошо, когда видишь что-то, что заставляет тебя вот так вот застыть и забыть, как дышать, а только смотреть, смотреть вовсю, чтобы ещё пару секунд видеть, после того как крепко зажмуришь глаза и резко отвернёшься.
Это прекрасно.
Но почему, во имя всех демонов преисподней, этим «чем-нибудь красивым» стал Поттер?!!!!
Он урод. Он гриффиндорец. Очкастый, лохматый, наглый, самоуверенный, напыщенный придурок, который умеет только гоняться за идиотским крылатым мячиком.
И всё.
И всё, я сказал!!
Так вот, о разговоре… К гадалке не ходи, они собираются сегодня в два часа ночи устроить какую-то гадость. А что должно их интересовать больше всего, а? Разумеется, мантия. Коль скоро они
Не знаю, о какой карте они говорили и что именно имели в виду, говоря «тихо» и «необязательно», но меры предосторожности я приму, будьте покойны, господа Мародёры - чтоб вам тыквенным соком за завтраком подавиться.
Кстати, надо подумать, как использовать информацию о том, что Блэк трахает Люпина. Не думаю, что в школе этому обрадуются. Одни блэковские автоматически отвергнутые поклонницы будут страшны в гневе, да и остальные не очень-то… так что это ценная информация. Это пока до этих придурков не дошло, что я об этом знаю… если так и не дойдёт - я им намекну и буду диктовать им свои условия. Я, правда, ещё не решил, какие, но это неважно. Это дело наживное.
А запах шампуня с мантии уже выветрился. И я так и не понял, Поттера это был запах или нет. И мне почему-то жаль, что я не успел понять.
Пора сжечь к * * * * * * матери эту тетрадку».
Глава 5.
И кто-то смотрит мне в глаза и ловит голос мой…
«Сплин», «Я не хочу домой».
Последние шаги дались нелегко; перед глазами мелькали разноцветные круги, руки подрагивали. Гарри замкнул круг, опоясывающий Хогвартс, и привалился к стене, сдерживая желание сползти по ней на траву.
Хотелось бы знать, конечно, какими чарами приличные директора защищали школу… но раз уж Дамблдор руководствовался принципом «после нас - хоть потоп», то Гарри поступил по своему разумению и опутал Хогвартс самыми мощными чарами защиты, какие только отыскал в библиотеке Блэков - чарами, которыми глава рода защищал свой мэнор.
И ведь всё вышло, как ни удивительно. Никаких проблем - Хогвартс откликнулся так охотно, будто только этого и ждал всю тысячу с хвостиком лет своего существования; Гарри сплетал свою магию с древней магией замка, лёгкой и прохладной, горьковато-ароматной, как ветер над ночным лугом, свивал в единое полотно свои спутанные волосы и извилистые коридоры Хогвартса, зелёные глаза и витражные окна, чуткие пальцы и тяжёлые двери, крепко-накрепко соединял своё тело и многие этажи, от сырых подземелий до припекаемых солнцем башен. МакГонагалл и Грюм пытались помочь, как-то поучаствовать, но замок даже не заметил их усилий. Гарри почуял их магию, но не принял помощи - она была не нужна. Кровь Салазара Слизерина и Годрика Гриффиндора текла в жилах Гарри, смешавшаяся каким-то чудом; и магии законного наследника не требовалось ничьё вмешательство.
«Основатели занимались такими чарами вчетвером, - Гарри старательно напрягал мышцы ног, чтобы не свалиться на землю.
– А я в одиночку полез…» «Самоуверенный сопляк», - безжалостно хмыкнул внутренний голосок. Иногда чувство юмора этого голоска приобретало настолько специфические формы, что Гарри невольно начинал подозревать Снейпа с его легилиментивными умениями. Хотя сейчас Снейп, связанный, находился в отдельной темнице в подземельях Хогвартса и оттуда вряд ли мог мысленно докричаться до Гарри.