Жизнь во имя любви (С)
Шрифт:
Почувствовав неожиданную прохладу, невольно запросила у природных духов прогноз погоды на ближайшее время. Пообещали, что дотемна дождя не будет, но ветер усилится и скоро похолодает ещё больше.
– Погода портится, – информировала жениха. – Если надумали жениться, то чего ждём?
Таир сморгнул, головой тряхнул.
– Засмотрелся, – улыбнулся он мне. – Но ты права, стоит поторопиться.
Венчание мало чем отличалось от помолвки. Тот же древний, как Мафусаил, жрец, тот же вышитый ритуальным узором рушник, укрывший наши руки. То же невнятное бормотание
– Обещаешь?
– Обещаю, – и едва терпимая боль выше запястья после согласия.
Теперь-то я знаю, что брачная татуировка станет шире, чётче и с большим количеством деталей, чем та, что была до этого. И сохранится на руке на всю оставшуюся жизнь. Первая, появившаяся после объявленной помолвки, изначально была бледной, ещё и тускнела с каждым днём. Через год и один месяц – испытательный срок, назначенный перед свадьбой, – она бы и вовсе исчезла, освобождая нас от данных обязательств. Узор, полученный сегодня, исчезнет только после смерти одного из супругов, да и то не факт.
Ладонь Таира крепко, но аккуратно сжимает мои пальцы. Он знает, что мне сейчас не сладко. Ему и самому через пару минут предстоит ответить согласием и перетерпеть боль от нанесения брачной татуировки.
Что интересно, на руках Глафиры и графа нет таких брачных браслетов. И у Абяза с Надией тоже нет. Получается, так отмечают лишь смешанные браки? Единоверцев не истязают подобным образом? Дали брачные клятвы перед ликом Триединого или пообещал мужчина Алле заботиться об этой женщине и её детях, после чего сделает рид запись о свершившемся факте в книгу и – «живите долго и счастливо, плодитесь и размножайтесь». А нас словно на твёрдость решения проверяют.
– Обещаю! – сказал Таир и задержал дыхание. Пришла его очередь принять плату за то, что не совсем ту жену выбрал.
– Живите долго и счастливо, плодитесь и размножайтесь, – сияя хитрющими глазами, благословил нас жрец, стянул рушник, небрежно перекинул его через плечо и посеменил прочь от места венчания, невнятно выговаривая помощнику что-то об оставленном в келье коте.
– Жена моя… – повернулся ко мне Таир.
– Муж мой… – ответила я, всё ещё не веря в произошедшее.
Ошарашенные гости, не ожидавшие, что церемония передачи титула трансформируется во внезапную свадьбу, поздравляли, желали, обещали прислать подарки.
– Я вас, конечно же, поздравляю, – подошёл немного озабоченный Николай Иванович, – но вы, дорогие мои, поженились без высочайшего дозволения. Боюсь, император гневаться станет.
Ну да… не простолюдины какие-нибудь. Обязаны у самодержца соизволения испросить. Вдруг на кого-то из нас у монарха свои виды имеются, и он собирается выступить в роли свата. А мы тут своевольничаем. Может и по шапке нагореть.
– Не волнуйтесь, Николай Иванович, Его Величество в курсе. Я почему так внезапно предложил пожениться? Запрос послал через неделю после трагедии, но разрешение получил только сегодня утром. Вот и подумал: чего тянуть.
– Побоялся, что передумает? – чуть-чуть насмешливо уточнил граф. – Не стоит переживать по этому
Праздничный ужин накрыли в столовой. Было тесно, шумно и не очень соответствовало традициям и правилам.
Неожиданно налетевший шквал всех гостей загнал под крышу. Слуги, домашние и приглашённые, с ног сбились, пытаясь угодить всем. Оттого, что на столах не было карточек с именами, расселись как пришлось. Повезло только нам с Таиром – усадили во главе стола.
Мне наше застолье чем-то напомнило комсомольскую свадьбу в студенческом общежитии. И, наверное, от этого я перестала думать о том, что и как получится, останутся ли гости довольны и сыты. Знали, что не готовы мы были к свадьбе, но остались на ужин? Значит, пусть сами о себе беспокоятся. Так и Глафире сказала, когда она поделилась со мной своими переживаниями.
– Ба! Еды и выпивки на столе в достаточном количестве. С голоду и от жажды никто не умрёт. Пусть веселятся. Завтра разберёмся, а сегодня у меня свадьба, я не хочу ни о чём думать, – обняла я её. – И ты тоже не думай. Порадуйся за меня.
– Я радуюсь, детка. Но всё так внезапно… Я ещё не успела тебе ничего рассказать о том, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной, – румянец смущения проступил даже сквозь пудру.
– Ба, ты забыла, что я целительница? Пусть далеко не такая опытная и умелая, как наставница моя Прасковья, но тоже кое-что знаю и умею. И отчего детки родятся, тоже представление имею, – целуя графиню в щёку, успокаивала я её.
А себе в который уже раз напомнила, что я молодая невинная девушка. Без практического опыта и просмотров немецких фильмов о сантехниках, садовниках и чистильщиках бассейнов.
– Роксана, ты не устала? – Таир подошел тихо, пальчики поцеловал нежно. Казался таким сдержанным, вот только глаза выдавали нетерпение страсти.
– Хочешь покинуть наших гостей? – скромно опускаю глазки, пытаясь унять несносные мурашки, бегающие по спине и затылку.
– Хочу! – голос хриплый, возбуждающий.
И тут мой мозг даёт сбой:
– К тебе или ко мне? – спрашиваю я мужа.
Кажется, наместник опешил.
– Роксана, позволь напомнить, что жена следует за мужем в дом его, а не наоборот. С сегодняшнего дня ты будешь жить в моём дворце на женской половине.
– В гареме?
– Да. Именно так называется женская половина.
– Вместе с кучей твоих тёток, сестёр и наложниц? – закипала я.
– Наложниц у меня нет. А женщины рода, как ты правильно сказала, живут в гареме. Не могу понять, что случилось, отчего ты вдруг разозлилась? – нахмурил брови Таир. – Разве ты первый день живёшь в гиримском ханстве и не знаешь уклад нашей жизни?
Муж прав. Не первый день. Знаю всё, но отчего-то не примеряла это на себя. Думала, у меня не так будет. Как? Не знаю… Но не так, как у них принято. Вот дура-то…