Жизнь во имя любви (С)
Шрифт:
– Послушай: мага, вычерпывающего Источники, поймали. Тебе ничто не угрожает. Потерпи неделю. Я восстановлюсь и смогу провести ритуал без вреда для нас обоих, – едва сдерживаясь, уговаривала я подопечного.
Собаки, сидящие у моих ног, поскуливали, чувствуя нечто невнятное, но недружелюбное.
– Хорошо. Но это крайний срок.
– Договорились…
– Мама, – выдернул меня из воспоминаний звонкий голос Кирима. – Ты можешь приказать Зигу, чтобы он покатал меня?
Мальчик стоял на лужайке перед террасой, придерживая
– Могу, но не буду этого делать. Зиг едва ли не в два раза старше тебя и не предназначен для верховой езды. Попроси отца, чтобы купил вам с братом пони и катайся на нём. А когда Азат подрастёт, ты и его научишь, – ответила я, с улыбкой глядя на мальчика.
Гены гиримских ханов настолько сильны, что оба наших сына похожи на Таира, как клоны. И семилетний Кирим, мечтающий оседлать одного из кобелей, и четырехлетний Азат, спящий после обеда в своей комнате. Надеюсь, что доченька порадует сходством со мной.
Словно услышав, что мама подумала о ней, малышка резко повернулась, заставив меня поморщиться от неприятных ощущений.
– Тише, детка, тише, – погладила себя по животу, – скоро уже солнышко увидишь, с братиками познакомишься, отца обрадуешь. По моим подсчётам, нам с тобой ещё пару недель ходить.
Вот только, кажется, у девочки моей были другие планы, и она решила появиться на свет если не сегодня, то к завтрашнему утру точно. Охнув в очередной раз от нарастающей тягучей боли, я достала из кармана переговорник:
– Прасковья, началось…
Глава 2
Как ни странно, но третьи роды дались мне тяжко. Так долго я не мучилась, рожая Кирима, да и появление на свет Азата далось легче.
– Всё, подруга, завязывай с этим делом, – подавая мне укрепляющий отвар, сказала Прасковья.
Было видно, как устала и переволновалась подруга за эти полтора суток, что длились роды. Глубоко прорисовались носогубные складки, тёмные тени залегли вокруг глаз, да и сам взгляд стал блёклым, словно моя задиристая наставница вдруг выцвела и потускнела.
– Считаешь, стара я стала для продолжения рода? – отдавая ей пустую чашку и откидываясь на подушки, спросила я. – Но мне всего двадцать девять будет, да и Таир хотел не менее пяти детей.
– Вот пусть сам и рожает. Или наложница его, – сердито ответила подруга, охнула, поняв, что проболталась, и покосилась на меня. – Прости, чего в запале не скажешь…
В ответ я только горько хмыкнула.
– Думаешь, не знаю, что во дворце происходит? – глядя на колыбельку с новорожденной дочкой, ответила Прасковье. – Он мне обещал других жён не брать, а о наложницах разговора не было. Менталитет, шайтан его забери…
– Что-что? – едва не подпрыгнула целительница, падкая до всего нового. – Это слово из твоего мира? А что оно значит?
– Совокупность умственных, эмоциональных,
– И ты, зная всё это, согласилась выйти за него замуж? – всплеснула руками Прасковья.
– Во-первых, когда я соглашалась за него замуж выйти, мне не положено об этом думать было. Да честно говоря, я и не подумала. Других забот в то время хватало. Во-вторых, я не самая умная, как бы ни хотелось обратного, да ещё и расслабилась в этой жизни. Понадеялась, как часто бывает, что со мной-то такого не случится. Не договорилась на берегу, а теперь что уж крыльями хлопать.
– И что теперь? – осторожно спросила подруга.
– Теперь у меня есть дети, – я ещё раз с улыбкой посмотрела на колыбельку, в которой лежал маленький свёрток с моей красавицей. – А твой совет…
– Запрет! – жёстко уточнила целительница.
– … твой запрет, – кивком согласилась я, – исполню. Амулет, предохраняющий от беременности, больше снимать не буду.
– Хорошо. Может быть, потом… позже, но не раньше, чем через три года. А сейчас отдыхай, ты и так что-то разговорилась, вместо того чтобы спать.
– Источник, почувствовав, что я ослабла, самовольно меня силой наполнил, – пожаловалась я. – Вот и колбасит.
– Это не страшно. Сила пойдёт на восстановление организма, а уснуть я тебе помогу, – кладя прохладную сухую ладошку мне на лоб, успокоила подруга.
Глаза сами собой закрылись, метания сознания притихли, и я погрузилась в спокойный умиротворяющий сон.
Проснулась от щекочущих прикосновений ухоженной бородки Таира к моему лицу и поцелуя в щёку:
– Как ты, любимая?
– Жива. Спасибо, – слабо улыбнулась я мужу. – Дочку видел?
Таир через плечо посмотрел на колыбельку и выдавил:
– Красавица!
Я засмеялась, охнула от боли – обезболивающие заклятие Прасковьи ослабло – и сказала:
– Ты всё время забываешь, что новорожденные детки мало похожи на фарфоровых куколок, изображающих младенцев. Потерпи месяц, увидишь красавицу.
– Ты уже решила, как назовёшь? – повернулся ко мне Таир.
– Глафира, – не задумываясь ответила я.
Бабушка умерла три года назад, пережив Николая Ивановича всего лишь на две недели.
– Прости меня, детка, – сказала она, когда я, смахивая рукой со щёк и подбородка невольные слёзы, ручьём катившиеся из глаз, сидела у её кровати. – За тебя я спокойна, а без друга милого мне жизнь не в радость. Ты же справишься без меня, лапушка?
– Справлюсь, – целовала я холодеющие пальчики. – Спасибо тебе за всё. И знай, что была ты для меня самой родной в этом мире.