Жизнь военной элиты. За фасадом благополучия. 1918—1953 гг.
Шрифт:
Одним словом, сами того не желая, я и моя жена доставляем Вам немало неприятностей.
Хочется еще раз сказать, сказать от всего сердца, что в своем друге и жене, в ее разуме, скромности и привязанности ко мне я по-прежнему уверен непоколебимо. И мне, поэтому, бесконечно жаль ее и больно думать, что защитить ее от навета я сейчас не в состоянии. Моя защита документально также бездоказательна, как и навет П.Е. (Павла Ефимовича. — Н. Ч.).
Товарищ народный комиссар, ожидаю Ваших распоряжений.
Военный атташе при П.П. СССР
во Франции
8 апреля 1933 года» [93] .
На данном письме имеется резолюция Ворошилова: «Нужно послать другого в(оенного) а(тгаше), т. Седякину следует заболеть, а потом уйти в отпуск, этим и ликвидировать скверное положение. В.». Эта резолюция появилась, видимо, после того, как Седякин побывал у Ворошилова наличном приеме.
Спустя два дня А. И. Седякин обратился еще с одним письмом, в котором выразил просьбу оставить в силе приказ о его назначении в Париж.
93
РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 104. Л. 120-122.
«Товарищ Народный Комиссар!
Под влиянием личного горя, так неожиданно на меня свалившегося, я был у Вас на приеме в невменяемом состоянии.
Мне стоило огромной силы воли, чтобы внешне быть хладнокровным.
Это мне, кажется, удалось.
Но не удалось ясно оценить положение вещей и свою главную обязанность по долгу службы.
Сейчас я отлежался в госпитале (это было мне полезно) и по-дружески поговорил со свой женой.
Положение для меня совершенно ясное и путь один.
Если Вы не пошлете меня сейчас в Париж, это ляжет на меня незаслуженным позорным пятном, несмываемым на всю жизнь.
Я убедительно ходатайствую — оставить в силе мое назначение и разрешить мне выезд в Париж 16 апреля.
Жена моя останется прочно в Москве и будет учиться в своем вузе.
Обещаюсь честью коммуниста и командира всю свою энергию отдать работе.
Личной жизни буду отдавать лишь строго необходимое свободное время.
В отношении жены прошу только об одном: верить, что она честная советская гражданка, и оказать ей защиту от клеветы.
Она будет учиться и работать, чтобы стать полезным и активным членом социалистического общества.
В заключение очень прошу понять мою настойчивую защиту своей жены.
Хорош бы я был, если бы не защищал человека, который связан со мной на всю жизнь.
И можно было бы вообще мне что-либо доверять, если бы я легко привязывался и легко отворачивался от близких людей.
Военный атташе при П.П. СССР
во Франции А.Седякин
10.IV.33 г.» [94]
94
Там же.
Нарком Ворошилов в отношении А.И. Седякина уже принял решение и на этом письме только расписался, подтвердив, что прочитал его.
Остается сказать о дальнейшей судьбе супругов Седякиных.
Командарм 2-го ранга А.И. Седякин,
Дыбенко-Седякина Валентина Александровна, 1898 года рождения, русская, образование среднее, домохозяйка. Арестована 2 декабря 1937 г. (одновременно с мужем). Военной коллегией Верховного суда СССР 26 августа 1938 г. по обвинению в шпионаже приговорена к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии от 6 июня 1957 г. реабилитирована.
Женщины всегда играли не последнюю роль в жизни элиты РККА. На примере А.И. Седякина мы убедились в этом. Не менее показателен и пример другого военачальника Красной Арии — комкора Н.В. Куйбышева, последняя должность которого — командующий войсками Закавказского военного округа. Из письма Е.Н. Гостемиловой председателю Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилову:
«Уважаемый Клемент Ефремович!
Пишет Вам это письмо первая жена Куйбышева Николая Владимировича — Евгения Николаевна Гостемилова.
Днями я узнала, что Куйбышев Николай Владимирович реабилитирован, но жив ли он?
Пишу «первая жена» потому, что мы разошлись, но не разведены. В 1926 г., по возвращении Куйбышева Н.В. из Китая, где он был 1925 год военным советником и откуда он привез себе новую, молодую, конечно, жену. Ну что ж, тот период был очень печальный и не совсем благополучный по части семейной жизни: меняй жен хоть каждый день, не нужно было никаких формальностей и мораль никого не удерживала и, увы, особенно смена жен была распространена среди больших, обеспеченных людей: Куйбышев Николай, Куйбышев Валериан, Тухачевский М., Кулик Г. и др. Несть им числа!
А в нашем развале жизни с Куйбышевым Н.В. немало повинны и Вы, Клемент Ефремович, т.к. не один раз я приходила к Вам в 1-й дом (Реввоенсовета) и мы оба просили отпустить меня с мужем в Китай, потому что мы никогда одиннадцать лет не расставались (даже в германскую войну — с первого года нашей совместной жизни я была с ним в окопах). Да и квартиры в Москве мы не имели, на что Вы ответили, что условия в Китае тяжелые, что у меня маленький сын, а квартиру мне дадут в Москве. Мне действительно, по Вашему распоряжению, предоставили две комнаты на Б. Афанасьевском, д. 43, где я и жила до 1933 г. — ведь я с мужем перенесла все муки гражданского фронта, где я работала машинисткой.
В начале 1925 г. мы вернулись из Ташкента, где Куйбышев Н.В. был помощником командующего Туркестанским фронтом...
В 1938 г. в январе исчез Куйбышев Н.В. (в тот период времени, как Вам известно, люди исчезали), а 20 мая 1938 г. арестовали и нашего сына Александра, который в то время был на 2-м курсе Военно-транспортной академии в Ленинграде.
Конечно, и я ждала своего ареста в продолжение ряда месяцев, не спав еженощно. Но чаша сия меня миновала. Возможно, меня спасла моя девичья фамилия в паспорте.