Жизнь военной элиты. За фасадом благополучия. 1918—1953 гг.
Шрифт:
«Объявленное мне в ЦК ВКП(б) письменное заявление бывшего моего адъютанта Семочкина по своему замыслу и главным вопросам является явно клеветническим.
...Третье. О моей алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей.
Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, за который платил деньги, полученные мною как зарплату. Я купил в Лейпциге за наличный расчет:
1) на пальто норки 160 шт.,
2) на пальто обезьяны 40—50 шт.,
3) на пальто котика (искусств.) 50—60 шт., и еще что-то, не помню, для детей. За все это я заплатил 30 тысяч марок.
Метров 500—600 было куплено фланели и обойного шелку для обивки мебели и различных штор,
Кроме того, т. Власик просил меня купить для какого-то особого объекта метров 500. Но так как Власик был снят с работы, этот материал остался лежать на даче.
Мне сказали, что на даче и в других местах обнаружено более 4-х тысяч метров различной мануфактуры, я такой цифры не знаю. Прошу разрешить составить акт фактическому состоянию. Я считаю это неверным.
Картины и ковры, а также люстры действительно были взяты в брошенных особняках и замках и отправлены для оборудования дачи МГБ, которой я пользовался. 4 люстры были переданы в МГБ комендантом, 3 люстры даны на оборудование кабинета Главкома. Тоже самое и с коврами. Ковры частично были использованы для служебных кабинетов, для дачи, часть для квартиры.
Я считал, что все это поступает в фонд МГБ, т.к. дача и квартира являются в ведении МГБ. Все это перевозилось и использовалось командой МГБ, которая меня обслуживает 6 лет. Я не знаю, бралось ли все это в расчет, т.к. я полтора года отсутствую и моя вина, что я не поинтересовался, где, что состоит на учете.
Относительно золотых вещей и часов заявляю, что главное — это подарки от различных организаций, а различные кольца и другие дамские безделушки приобретены семьей за длительный период и являются подарками подруг в день рождения и другие праздники, в том числе несколько ценностей, подаренных моей дочери дочерью Молотова — Светланой. Остальные вещи в большинстве из искусственного золота и не имеют никакой ценности.
О сервизах. Эти сервизы я купил за 9200 марок, каждой дочери по сервизу. На покупку я могу предъявить документы, и может подтвердить т. Серов, через кого и покупались сервизы, т.к. он ведал всеми экономическими вопросами.
...Серебряные ложки, ножи и вилки присланы поляками в честь освобождения Варшавы и на ящиках имеется надпись, свидетельствующая о подарке. Часть тарелок и еще что-то было прислано как подарок от солдат армии Горбатова.
Все это валялось в кладовой, и я не думал на этом строить свое какое-то накопление.
Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал все это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно.
О гобеленах я давал указание т. Агееву из МГБ сдать их куда-либо в музей, но он ушел из команды, не сдав их.
Четвертое. Обвинение меня в том, что соревновался в барахольстве с Телегиным (генерал-лейтенант К.Ф. Телегин — член Военного совета фронта, которым командовал Г.К. Жуков, а затем Группы советских оккупационных войск в Германии. — Н.Ч.),— является клеветой. Я ничего сказать о Телегине не могу. Я считаю, что он неправильно приобрел обстановку в Лейпциге. Об этом я ему лично говорил. Куда он ее дел, я не знаю.
Пятое. Охотничьи ружья. 6—7 штук у меня было до войны, 5—6 штук я купил в Германии, остальные были присланы как подарки. Из всех ружей охотилась команда, часть штуцеров, присланных в подарок, я собирался передать куда-либо. Признаю вину в том, что зря я держал такое количество ружей. Допустил я ошибку потому, что, как охотнику, было жаль передавать хорошие ружья...
В заключение я заявляю со всей ответственностью:
1. Семочкин явно клевещет на меня...
2....
3. Прошу Центральный Комитет партии учесть то, что некоторые ошибки во время войны я наделал без злого
Я всегда честно и добросовестно выполнял все поручения т. Сталина.
Я даю крепкую клятву большевика — не допускать подобных ошибок и глупостей.
Я уверен, что я еще нужен буду Родине, великому вождю т. Сталину и партии.
Прошу оставить меня в партии. Я исправлю допущенные ошибки и не позволю замарать высокое звание члена Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков).
Член ВКП(б) Жуков» [109]
Безусловно, любое заявление должностного лица должно быть подкреплено убедительными доказательствами. Весомыми и убедительными! А вот в случае с Г.К. Жуковым такой убедительности не наблюдается.
Из показаний арестованного А.М. Сиднева, бывшего начальника оперативного сектора МВД в Берлине, генерал-майора (показания от 6 февраля 1948 г.): «Как известно, частями Советской Армии, овладевшими Берлином, были захвачены большие трофеи. В разных частях города то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Одновременно было найдено несколько огромных хранилищ, в которых находились дорогостоящие меха, шубы, разные сорта материи, лучшее белье и много другого имущества. О таких вещах, как столовые приборы и сервизы, я уже не говорю, их было бесчисленное множество. Эти ценности и товары различными лицами разворовывались...
109
Там же. С. 241-244.
...Серов (генерал-полковник И.А. Серов, в Германии — заместитель Г. К. Жукова по делам гражданской администрации) и Жуков часто бывали друг у друга, ездили на охоту и оказывали взаимные услуги. В частности, мне пришлось по поручению Серова передавать на подчиненные мне авторемонтные мастерские присланные Жуковым для переделки три кинжала, принадлежавшие в прошлом каким-то немецким баронам.
Несколько позже ко мне была прислана от Жукова корона, принадлежавшая по всем признакам супруге немецкого кайзера. С этой короны было снято золото для отделки стэка, который Жуков хотел преподнести своей дочери в день ее рождения» [110] .
110
Там же. Л. 197, 207.
«Грешили» с трофейным имуществом и другие генералы Красной Армии. Из показаний генерал-лейтенанта В.В. Крюкова, бывшего командира 2-го гвардейского кавалерийского корпуса (показания от 25 апреля 1953 г.): «...Виновен ли я в присвоении трофейного имущества? Да, виновен, но не такого количества, как это фигурирует в деле...
И уж, конечно, я категорически отвергаю присвоение различных ценностей (золото, бриллианты и проч.), которое приписывают мне и моей жене. Я подхожу строго к себе. Дело не в том, в каком количестве я присвоил трофейное имущество, дело в самом факте присвоения. Не к лицу коммунисту и советскому генералу заниматься подобными делами и этим самым позорить и то и другое. Я заслужил наказание, но за эти «тряпки», какие, как говорят, и выеденного яйца не стоят», меня лишили доверия партии и правительства, лишили свободы на 25 лет (а это значит пожизненно, ибо мне уже 56 лет). Меня лишили семьи, звания и наград, кровью заработанных на поле брани...» [111]
111
Там же. Л. 220, 221.