Жизнь военный элиты. За фасадом благополучия. 1918-1953 гг
Шрифт:
— Мы проверим, что Вы за коммунист! — сказал прокурор.
И прокурор, не стесняясь ничем, привел справку, ссылаясь на некий авторитет, что враг хорошо работает. Мой директор сразу окосел на оба глаза и потерял дар речи. Он, возможно, пошел бы навстречу прокурору и сказал бы все, что хотелось прокурору, но страх сковал язык бедного директора. ,
Вообще суд был веселенький!..»16
Из письма жене Агнессе Ивановне (22 сентября 1955 г.): «...У нас столпотворение. Новая администрация, неожиданная и своеобразная, смутила нас и начальство.
Тех, кто воевал с оружием в руках против
Но я не подхожу под нее:
1. Я не воевал против СССР.
2. В гитлеровских формированиях не был.
3. Не был шпионом...»17
Из дневника (4 октября 1955 г.): «...Были указы освобождать тех, кто отсидел две трети срока.
Освобождают по частям... Может, этого освободительного движения хватит до двадцать первого века.
А с акгировкой получилось нагляднее: Москва выработала новые инструкции для актировки. Эти инструкции садистские:
— У Вас не хватает одной ноги?
– Да.
— Жаль. Если бы и вторая была ампутирована, мы бы Вас актировали.
Или:
— У Вас мало каверн, вот если бы...
Или:
— У Вас был инсульт, но Вы сейчас поправились, вот если бы Вы были парализованы!..
Это запись — дословная!
Одному западному украинцу — молодому парню, парализованному после «гуманного» допроса в 1946 г., — отказали на том основании, что он уже был, мол, парализован до ареста. Но он поднял голос:
— Ведь меня обвинили, что я партизанил, ходил по лесам. Как же я был паралитиком?..»18
Проблемы реабилитации своего честного имени стояли до последних лет жизни перед каждым бывшим зэком, осужденным по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР (или аналогичной статье УК другой союзной республики). У них возникала масса вопросов, на которые они хотели получить исчерпывающий ответ. И часто не получали его. Вопросы, вопросы!..
Такие же вопросы мучили уже известного нам комбрига В.И. Микулина, который после освобождения и реабилитации проживал в г. Таруса Калужской области. Приведем выдержки из письма В.И. Микулина от 17 марта 1955 г. военному прокурору Главной военной прокуратуры, занимавшемуся делом по его реабилитации. В письме идет речь об абсурдности предъявленных ему обвинений. В нем упоминаются показания арестованного комкора И.Д. Косогова,
занимавшего до ареста 26 мая 1937 г. должности помощника инспектора кавалерии РККА, затем командира 4-го кавалерийского корпуса. Военной коллегией Верховного суда СССР И.Д.Косогов 1 августа 1938 г. по обвинению в участии в военном заговоре приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии от 18 апреля 1956 г. реабилитирован. А также упоминаются показания комкора М.А. Баторского, до ареста 17 июля 1937 г. занимавшего должность начальника ККУКС РККА (1929—1936 гг.), а затем помощника начальника кафедры тактики высших соединений Академии Генерального штаба РККА (по вопросам конницы). Военной коллегией Верховного суда СССР 7 февраля 1938 г. по обвинению в участии в военном заговоре приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 8 февраля 1938 г. Определением Военной коллегии от 24 августа 1957 г. реабилитирован.
«...Попутно вспоминаются и
284
этом были забыты некоторые существенные «мелочи»: за счет всех кружков Осоавиахима, вместе взятых, можно было бы собрать в лучшем случае каких-нибудь 100—150 старых седел, притом кавалерийского образца, на которые ни один казак никогда бы не сел, так как они не умеют ездить на таких седлах. В части оружия у кружков имелось лишь некоторое количество старых шашек для рубки лозы, винтовок не было вовсе. Что же касается лошадей, то на конных заводах содержались в основном лишь табуны совершенно диких, по существу, животных, которые людей и близко не подпускали, не говоря уже о том, чтобы дать себя оседлать и позволить на себя сесть.
Можно легко представить себе, как выглядела бы казачья «конная рать», сформированная на такой базе, и какие у нее могли быть шансы «свергнуть Советскую власть». Самое любопытное заключается в том, что вся эта воистину бредовая идея принадлежит «свидетелю»-кавалеристу, который, разумеется, не мог не понимать всю ее абсурдность. Однако идея эта имела у следственных органов того времени выдающийся успех, и мне и по сей день памятна поднятая вокруг нее возня.
Или чего стоят, например, показания мальчишки — брата жены маршала Егорова, некоего Федора Антоновича (фамилию его даже не помню). Я встречал его пару раз, бывая у маршала Егорова, с которым я был близко знаком. Этот юноша был слушателем мореходного училища, что, видимо, придавало специфическую направленность его фантазии: он не придумал ничего умнее, как утверждать, что я, сухопутный вояка-кавалерист, состоял в контрреволюционных связях с
285
американским морским атташе, с которым катался по какому-то неведомому каналу в поисках подходящего места д ля производства диверсии...
Самое любопытное заключается в том, что я, находясь в лагере, получил сведения о том, что этот «свидетель» освобожден — его видели на улице в Москве. Свидетель освободился, но его «показания» остались...
Сколько таких «показаний» можно было бы еще вспомнить!..»19
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
1. АГВП. НП 40137-38. Т. 1.Л. 9-11.
2. Там же. Т. 1.Л. 18-19.
3. Там же. Т. 1 Л. 12.
4. Там же. Т. 1 Л. 20.
5. Там же. Т. 1. Л. 211-214.
6. Там же. Т. 2. Л. 52.
7. Там же. Т. 2. Л. 62.
8. Там же. Т. 2. Л. 61.
9. Там же. Т. 2. Л. 57.
10. Там же. Т. 1. Л. 68.
11. Там же. Т. 2. Л. 397.
12. Там же. НП 47808-39. Л. 35-36.
13. Там же. НП 9984-39. Л. 423-424.
14. Там же. Л. 446—463.
15. Король М. Одиссея разведчика. М., 1999. С. 5—7.