Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Сам Маяковский позднее написал в автобиографии: «Воспринимаю живописно: в чёрном анархисты, в красном эсеры, в синем эсдеки, в остальных цветах федералисты (…) Многое не понимаю. Спрашиваю. Меня ввели в марксистский кружок. Попал на „Эрфуртскую“. Середина. О „лумпенпролетариате“. Стал считать себя социал-демократом: стащил отцовские берданки в эсдечный комитет». Мать Владимира Александра Алексеевна вспоминала о том, как её сын действительно вынес из дома охотничьи ружья отца и передал их друзьям-революционерам.
Князь Александр Цулукидзе жил на Гегутской улице в Кутаисе, по соседству с домом, где снимала жильё семья Маяковских и, по совпадению, располагался социал-демократический комитет.
8 июня весь город был потрясён известием о его
Губернское жандармское управление секретным порядком докладывало в столицу о том, что «со всех концов Закавказья съехались на похороны Цулукидзе. На гроб были возложены 77 венков со всего края. Несмотря на ужасную погоду, тысяч 15 шли пешком до Хони — 25 вёрст от Кутаиси — и несли гроб на руках всё время. Похороны эти до сего дня не сходят сует кутаисцев».
Вместе с одноклассниками в траурной процессии под проливным дождём шли Владимир Маяковский и его двоюродный брат Михаил Киселёв.
Приехавшая из Москвы на каникулы их сестра Людмила привезла с собой книги, конспекты запрещённых изданий, списки революционных стихотворений:
«Приехала сестра из Москвы. Восторженная. Тайком дала мне длинные бумажки. Нравилось: очень рискованно. Помню и сейчас. Первая:
Опомнись, товарищ, опомнись-ка, брат, Скорей брось винтовку на землю. И ещё какое-то, с окончанием: …а не то путь иной — К немцам с сыном, с женой и с мамашей… (о царе).Это была революция. Это было стихами. Стихи и революция как-то объединились в голове». [1.156]
В конце августа во время собрания рабочих в зале Тифлисской городской управы полиция для разгона митингующих направила казачью сотню, которая изрубила шашками и избила нагайками более 60 человек. Реакция жителей была соответствующей — Ольга Маяковская писала в эти дни старшей сестре: «У нас в Кутаисе полицейских и шпионов, как собак, душат. Позавчера ранили двух полицейских и одного пристава. Один из них уже умер, а два пока ещё живы».
Полицейскими были установлены все организаторы волнений и наиболее активные их участники, часть из них немедленно арестовали, кого найти не смогли — объявили в розыск. Выступавший на одном из митингов подпоручик А. А. Мгеров — сын генерала-лейтенанта А. Мгерова из Управления Военных сообщений при Военном министерстве — был арестован в 1910 году, то есть через пять лет после описываемых событий. К тому времени он уже отказался от революционной стези и выбрал мирную актёрскую карьеру — служил в театральной антрепризе вместе с Софьей Комиссаржевской.
Панихида по погибшим, естественно, превратилась в антиправительственное шествие, быстро переросшее в бунт.
В грузинских гимназиях к тому времени были запрещены все книги на грузинском языке, а также, вне зависимости от языка изложения, «Основы химии» Д. И. Менделеева, «Рефлексы головного мозга» И. М. Сеченова, сочинения М. Е. Салтыкова-Щедрина, Н. А. Добролюбова, Н. А. Некрасова, Т.Е Шевченко, Д. И. Писарева, что сразу же привело к новым беспорядкам среди учащихся.
Газета «Вперёд» сообщала: «В Кутаисе все средние учебные заведения и городское училище закрыты впоследствии забастовки учащихся. Учащиеся предъявили политические требования. Забастовщики-гимназисты, реалисты и гимназистки устроили политическую
Гимназисты во время обязательных к посещению церковных богослужений пели «Марсельезу», тем самым не только провоцируя общественное неповиновение, но и нарушая сразу несколько статей Уложения.
Законом обязанность осуществлять надзор за обеспечением порядка во время богослужений возлагалась на губернаторов. Ст. 389 раздела I «О начальниках губерний» книги II Свода законов Российской империи предписывала: «Сообразно с сим общим правилом, Губернаторы имеют надлежащее чрез городские и земские полиции смотрение, чтобы при отправлении богослужения и всех церковных обрядов никем не были нарушаемы должное благочиние и тишина, и чтоб за всякое, противное сему, хотя бы и без умысла действие виновные подвергались ответственности по законам. Губернаторы оказывают в сем отношении нужную защиту и пособие другим свободно исповедуемым в Империи религиям, наблюдая токмо, чтоб никто не был в оные совращаем из Православия и вообще не дозволяя никому из иноверных воспрещённого законами привлечения в своё исповедание».
Первым политическим наставником и, пожалуй, самым близким старшим товарищем для Владимира становится Исидор Морчадзе — активный участник Декабрьского вооружённого восстания в Москве, который хорошо знал семью Маяковских ещё с 1903 года. Эта дружба, несмотря на шестилетнюю разницу в возрасте, оказала определяющее влияние на всю оставшуюся жизнь поэта, впрочем, как и его участие в кутаисских волнениях.
Грузия была настоящим эпицентром политической конкуренции как между многочисленными демократическими партиями, так и в самой РСДРП, идеологическая борьба между меньшевиками и большевиками, социал-демократами и анархистами велась ожесточённая.
Л. П. Берия в своей брошюре «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» упоминает о том, что «Тифлисский комитет РСДРП во главе с С. Джибладзе и Н. Рамишвили уклонился от проведения большевистских директив союзного комитета и 17 января 1905 года принял решение о выходе из Кавказского союза РСДРП. Тогда Кавказский союзный комитет решил распустить меньшевистский комитет и организовал большевистский Тифлисский комитет партии».
На общем фоне своих боевых товарищей Иосиф (Коба) Джугашвили в силу личных качеств не мог выделяться ни харизматичной внешностью, ни ораторским талантом, однако по сравнению с другими руководителями большевистского подполья обладал исключительным опытом нелегальной работы и невероятным политическим чутьём. В сообщении начальника Бакинского охранного отделения ротмистра Мартынова начальнику Тифлисского губернского жандармского управления от 24 марта 1910 года указывалось: «Упоминаемый в сводках наружного наблюдения под кличкой Молочный, известный в организации под кличкой Коба — член Бакинского комитета РСДРП, являвшийся самым деятельным партийным работником, занявшим руководящую роль… задержан по моему распоряжению… 23 сего марта.
К необходимости задержания Молочного побуждала совершенная невозможность дальнейшего за ним наблюдения, так как все филёры стали ему известны и даже назначенные вновь, приезжающие из Тифлиса, немедленно проваливались, причём Молочный, успевая каждый раз обмануть наблюдение, указывал на него и встречающимся с ним товарищам, чем, конечно, уже явно вредил делу. Проживая всюду без прописки, Молочный имел в минувшем году паспорт на имя Оганеса Вартанова Тотомянца, при задержании его при нём был обнаружен документ (паспортная книжка) на имя жителя сел. Баган Елизаветинской губ. и уезда Закара Крикорьяна Меликянца, относительно которого он заявил, что документ этот ему не принадлежит и был им куплен в г. Баку. Наконец, задержанный по достижении в 7-й полицейский участок назвался жителем сел. Диди-Лило Тифлисской губ. и уезда Иосифом Виссарионовичем Джугашвили, причём по справкам оказалось, что он разыскивается циркуляром департамента полиции от 19 августа 1909 года за № 15385/53…» [1.103]