Жизнь за жильё

Тагиров Роман

Лёха, он же Спикер, хлопнул новичка по плечу, подтянулся к своей «пальме» и с загадочным видом вытащил и продемонстрировал финский нож, искусно изготовленный в натуральную величину из хлебного мякиша. Чем ещё раз подтвердил свою кличку и удивил Тимура до глубины души. До чего же эта игрушка была похожа на его изъятую финку…

Студент с восхищением и бережно, что бы не сломать, взял правой рукой за ручку макета, пальцами левой провёл по воображаемому лезвию и сообщил мастеру по ножам:

— Мусора на обыске в общаге такую же финку изъяли. Жаль очень. Хороший человек подогнал…

Спикер

улыбнулся. Молодому бандиту пришлась по душе реакция новичка, и он только хотел что-то ответить, как раздался скрежет замка. Сиделец быстро приподнял матрас на втором ярусе и бросил в щель нож из хлеба. Молдаванин снял очки и положил книгу рядом. Все в камере повернули голову в сторону двери, которая открылась, и в хату степенно, всё в том же чёрном спортивном костюме и белых кроссовках вошёл хмурый Савелий Симонов. Он же смотрящий с погонялом Сева. Дверь захлопнулась, вошедший поднял голову и заметил Тимура. Улыбнулся, сделал шаг навстречу и протянул ладонь.

— Студент! Когда подняли?

— Сразу после твоего ухода, — доложил Молдаванин, выглядывая из своей ниши. — Что-то быстро тебя вернули?

В камере стало ещё тесней. Восемь квадратных метров, рассчитанных на одного человека, заняли семеро зеков. И эта плотность населения ещё не достигла тюремного предела. Рекорд следственного изолятора «Кресты» остановился на восемнадцати арестантов в восьмиметровой камере, где люди были вынуждены томиться в ужасающей тесноте и спать на нарах поочерёдно. Матрасы стелили и под нижней шконкой. Четыре яруса с одной стороны и четыре — с другой. Многие из подследственных не выдержали испытания «Крестами» и отправились из них прямиком на кладбище. Про «не воруй» мы уже говорили…

Сева посмотрел вниз на сокамерника:

— Я в отказ пошёл. — Затем махнул рукой, приглашая новичка присесть на свою шконку: — Падай сюда.

Тимур сел и вытянул ноги. Смотрящий поднял голову и повысил голос:

— Так, бродяги, слушаем сюда. Студент остаётся в хате. Будем решать с местом. — Сева взглянул на новичка. — Рано тебя подняли. У нас через два-три дня Кныш по этапу уходит, и с вертухаями базар такой был, что тебя поднимут послезавтра. Поспешили они…

Главный вор задумался, камера молчала. Дисциплина и порядок в хате… Сева хлопнул ладонью по своей голове:

— Забыл совсем. Студент, с твоей сотни полтинник остался. В матрас вшит. Достать?

— Сева, пусть будет общим, — Тимур пожал плечами и добавил: — Мне адвокат ещё бабок подогнал от подельника. Всё с собой…

После очных ставок с Олегом Блинковым, проведённых в зарешечённом следственном кабинете изолятора временного содержания, обвиняемый Кантемиров полностью отмазал Олега. А Блинкаус в полной мере ощутил разницу между волей и неволей и вышел на свежий воздух с единственной полезной мыслью — отблагодарить земляка за свою свободу.

Олежек начал бояться ещё при входе в районное управление внутренних дел, а при виде зелёной металлической двери с решёткой в подвал изолятора его ноги сразу ослабли и не желали двигаться вниз по лестнице. Адвокату Соломонову пришлось слегка подтолкнуть клиента в спину. Так и спустились — впереди следователь, за ним Блинкаус и адвокат сзади.

И до конца следственных действий Олега не отпускали лихорадочные мысли, что он навсегда останется вместе с Тимуром в зелёных стенах временной тюрьмы.

В результате заключённый Кантемиров сейчас имел постоянный грев, а его адвокат всегда знал, где достать качественный алкоголь только за спасибо.

Камера напряглась… Нищий сокамерник — одно дело. Обеспеченный новичок, готовый делиться на общее — совсем другое дело. И кислорода для такого приличного арестанта не жалко. Каждый должен, по возможности, заботиться об Общем…

Молдаванин, сидевший напротив, одобрительно кивнул. Сверху послышалось шуршание. С самого верхнего яруса ловко спрыгнул вниз лысый сиделец, присел к соседу и оказался лицом к смотрящему:

— Сева, в натуре, я пока могу со Студентом по очереди спать.

— Ночью колобродить будете оба, нам, старым ворам, спать мешать. — Савелий улыбнулся решению вопроса и посмотрел на Тимура. — Запрыгнешь на «пальму»?

— Легко, — Студент аккуратно стукнул кулаком Спикера по коленке. — От души, Леха. Не забуду.

— Сева говорил, ты мастер по боксу? Махаться научишь?

Смотрящий встрял в разговор подрастающего бандитского поколения:

— Вам, молодым, лишь бы помахаться лишний раз. Скоро прогулка, там и разомнётесь. — Сева посмотрел на новичка. — Слушай сюда внимательно, Студент. Ты попал в «чёрную» хату. Спортсменов здесь нет, мужиков и «первоходов» тоже. Тимур, ты здесь первый без судимости. В моей хате все порядочные арестанты и все равны, «дальняк» моем по очереди. И ничего стрёмного в этом нет. Стрёмно будет, когда завоняет на всю хату. Всё понял?

Заключённый Кантемиров уже знал, что туалет в камере называется «дальняк», а вовсе не «параша», как считают многие на воле. Новичок посмотрел на перегородку и кивнул. Сева продолжил:

— Чай, продукты и сигареты в хате общие. За всё отвечает Молдаванин, он у нас и «чайник».

Тимур недоумённо перевёл взгляд от Севы к соседу напротив.

— Не понял. Молдаванин — Чайник?

Молдаванин повернулся к смотрящему. Савелию пришлось объяснить:

— Наш Студент из «автоматчиков» будет. Вроде и статьи у него приличные, но в некоторых делах сечёт как малолетка на первом заходе. Всё надо толковать. Тимур, слушай сюда.

Смотрящий развернулся и буквально в двух словах объяснил, что в тюрьме тех людей, которые берут на себя обязанности, связанные с сохранением запасов чая и обеспечением им других осужденных, называют «чайниками». Конечно, с точки зрения вольного лексикона это немного странное слово, так обычно называют новичков в каком-то деле, но в местах лишения свободы оно имеет совершенно другой смысл. Век живи — век учись…

На этом вступительная часть ознакомительной лекции закончилась. Тимур подтащил сумку ближе к столику и под заинтересованными взглядами всей камеры начал делиться «на общее». Палка копчёной колбасы (адвокат подогнал), две пачки масла, лук, чеснок и лимоны перекочевали в пакет, подвешенный к окну. Всяк, прохладней и свежей… Чай, конфеты, печенье и блок сигарет спрятали под шконкой Молдаванина в специальной коробке.