Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

Раззаков Федор Ибатович

"После просмотра Ермаш удалился к Сизову. В приемной я сидел час, два. Уже из этого было ясно, что дела плохи. Потом Ермаш проплыл мимо меня с каменной физиономией, ни слова не сказал.

Меня позвали на ковер. И — началось. Не помню подробностей, но как обычно: что сняты "все помойки", что советские люди выглядят как-то непрезентабельно и неприятно, особенно противны главные герои (в этих ролях снимались Леонид Кулагин и Наталья Рудная. — Ф. Р.)… Ну весь набор штампов, которые я слышал всю жизнь…"

В итоге Смирнову был вручен список поправок, которые он должбн был в ближайшее время внести в картину. В противном случае ее обещали вообще не выпустить на всесоюзный экран (о Каннах речь уже вообще не шла). О том, как развивались события дальше, я расскажу чуть позже, а пока вернемся в апрель 74-го.

В случае с другим фильмом — "Скворец и Лира" Григория Александрова, — который был закончен производством

месяц назад, все обстояло несколько иначе. Высокая приемная комиссия приняла его 29 марта и рекомендовала к выпуску на экран. Но фильм к зрителям тогда так и не дошел. Почему? На этот счет существует несколько версий. Первая: ленту запретила выпускать жена Александрова и исполнительница главной роли Любовь Орлова. Дескать, отсмотрев фильм от начала до конца, она поняла, в какой лаже ее угораздило сняться. Говорят, Орловой предложили заново пересняться в "неудавшихся сценах", но она отказалась. Якобы на этой почве они с Александровым даже сильно повздорили и в течение нескольких дней не разговаривали друг с другом.

Согласно другой версии, запрет на фильм наложили высокие кураторы из КГБ. Им якобы не понравилась сюжетная линия фильма, где наша разведчица под видом родственницы внедряется в немецкую семью по заданию КГБ. Фильм как бы предупреждал тамошних людей: все, кто к вам приезжает под видом родных и близких, — агенты Лубянки. В итоге один из самых дорогостоящих советских киношных проектов того времени (две серии, сложные декорации, более сотни дорогих костюмов, заграничные экспедиции) был списан в убытки.

А теперь вновь перенесемся в Хельсинки, где проходит чемпионат мира и Европы по хоккею с шайбой. 20 апреля наша сборная поставила финальную точку: обыграв шведов со счетом 3:1, наши ребята набрали 18 очков и завоевали золотые медали (чехословаки с 14 очками взяли 2-е место, шведы с 11 — третье). "Золотой" состав нашей сборной выглядел следующим образом. Вратари: Владислав Третьяк, Александр Сидельников; защитники: Александр Гусев, Валерий Васильев, Геннадий Цыганков, Юрий Ляпкин, Юрий Шаталов, Владимир Лутченко, Виктор Кузнецов; нападающие: Борис Михайлов, Александр Якушев, Владимир Шадрин, Сергей Капустин, Александр Мальцев, Валерий Харламов, Владимир Петров, Вячеслав Анисин, Юрий Лебедев, Владимир Репнев, Александр Бодунов; тренеры: Всеволод Бобров, Борис Кулагин.

В Москве находится американский сенатор Эдвард Кеннеди. Утром 22 апреля его принял генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев. В ходе беседы, где обсуждались самые разные проблемы взаимоотношений двух стран, американский гость коснулся и такого щекотливого вопроса, как дальнейшая судьба виолончелиста Мстиславе Ростроповича и оперной певицы Галины Вишневской. Дело в том, что вот уже несколько месяцев они пытались уехать из страны, но все попытки натыкались на нежелание властей отпускать их. Узнав об этом, знаменитый дирижер Леонард Бернстайн решил вмешаться в это дело. Накануне визита Кеннеди в Москру он встретился с ним в Америке и попросил замолвить слово за них перед Брежневым. Как видим, Кеннеди эту просьбу выполнил. Брежнев с пониманием отнесся к этой проблеме и дал команду Министерству культуры не чинить больше препятствий звездной чете. Так и сказал: "Раз хотят уехать — пусть так и будет. Оформите их отъезд как творческую командировку".

Рано утром 23 апреля наша хоккейная сборная вернулась в Москву. Практически все члены команды разъехались по домам для отдыха, и только Владислава Третьяка впереди ожидали новые хлопоты: он был делегатом открывшегося в тот день 17-го съезда ВЛКСМ. Заехав с вокзала домой, Третьяк успел только переодеться в парадную офицерскую форму и тут же уехал в Кремль. Спустя час он уже занял свое место среди делегатов Москвы в 15-м ряду Дворца съездов.

В этот же день столичный Театр на Таганке отмечал юбилей — 10 лет со дня прихода туда любимовской команды. В фойе по этому случаю зажгли свечи, с которыми 10 основоположников театра-юбиляра (Славина, Демидова, Кузнецова, Полицеймако, Хмельницкий, Васильев и др.) прошли мимо вывешенных на стенах афиш и поднялись в верхний буфет. Там в 12 часов состоялась торжественная выпивка шампанского. Затем стали приходить гости и поздравлять юбиляров. К примеру, поэт Андрей Вознесенский подарил труппе щенка с голубыми глазами и красным лаковым ошейником, сказав, что это волкодав, который будет охранять театр. С общего согласия щенка отдали Алле Демидовой, которая тут же помчалась относить его домой. Вечером был показан спектакль, с которого, собственно, и началась история любимовского театра, — "Добрый человек из Сезуана". В нем играли практически все звезды Таганки: Владимир Высоцкий, Валерий Золотухин, Зинаида Славина, Борис Хмельницкий и др. Во время показа, в сцене "свадьба", случилось ЧП: Высоцкий случайно угодил пиалой в глаз Золотухину.

Удар был настолько сильным, что у Золотухина пошла кровь и ему пришлось срочно покинуть сцену. К счастью, глаз оказался неповрежденным, а что синяк появился, так это мелочи. Его наличие даже не помешало Золотухину сразу после спектакля присутствовать на банкете, устроенном в верхнем фойе ВТО. За длинным столом уселись не только таганковцы, но и представители других столичных театров: например, от Театра имени Вахтангова на вечеринку пришли Михаил Ульянов, Алла Парфаньяк, Юрий Яковлев, Людмила Максакова и др. По ходу застолья был показан документальный фильм о таганковском спектакле "Гамлет", а также о гастролях театра в Алма-Ате.

На следующий день в кинотеатре "Уран" (был такой на Сретенке) открылась ретроспектива фильмов с участием Валерия Золотухина. Устроители этого мероприятия ждали, что на открытие придет сам виновник торжества, однако он это сделать отказался. Причина была уважительной: во-первых, после вчерашнего застолья в ВТО болела голова, во-вторых — под глазом артиста красовался синяк, поставленный ему тем же вечером Высоцким.

Между тем 25 апреля Золотухину пришлось-таки вместе с тем же Высоцким показаться перед публикой: они выступали перед строителями, которые строили кооперативный дом на Малой Грузинской, 28, где Высоцкому в следующем году была обещана квартира. Правда, чтобы не пугать зрителей своим синяком, Золотухину пришлось надеть на глаза черные очки.

В тот же день Союз писателей СССР исключил из своих рядов еще одного своего члена — писателя Е. Эткинда. Одновременно он был уволен из института, лишен ученого звания. На заседании Секретариата СП, где Эткинда исключали, его самого не было, однако впервые присутствовали сотрудники КГБ, по ходатайству которых Эткинда, собственно, и исключали. Чекисты принесли с собой компромат на писателя, который и стал основанием для исключения. Какие же тягчайшие проступки совершил исключенный? Оказывается, в поле зрения КГБ Эткинд попал еще в 1969 году, когда впервые стал встречаться с Солженицыным. Еще одним "грехом" писателя было то, что он помогал молодым литераторам, поклонникам поэзии Иосифа Бродского (как мы помним, еще в 1972 году власти вынудили его уехать из СССР), собирать и комментировать его стихи. Плюс к этому Эткинд отговаривал молодых людей еврейского происхождения уезжать в Израиль.

— В эти же дни Управление "С" КГБ СССР (нелегальная разведка) обрело своего нового руководителя: им стал Вадим Кирпиченко. Причем сам он воспринял это назначение с удивлением, поскольку до этого был связан совсем с другим направлением в работе — он был специалистом по арабским странам и Африке. Поэтому, когда его вызвал к себе Андропов, Кирпиченко стал отказываться от этого предложения. Но шеф КГБ заявил, что это назначение надо рассматривать как приказ. 25 апреля Кирпиченко был принят самим Брежневым, который "благословил" его на новую должность. По словам самого В. Кирпиченко, "генсек был ласковый, томный, неторопливый, незамысловато шутил. Говорил он — явно с подсказки Андропова и его же словами — о том, что работа в нелегальной разведке штучная, что туда должны идти самые стойкие, смелые, сильные, без всяких слабостей и изъянов люди. Партия ценит этот коллектив, и мне-де оказано большое доверие. Помня строгий наказ, данный Андроповым по дороге к Брежневу: "Не подумай отказываться от предложенной работы во время приема у Генерального секретаря", — я поблагодарил за советы и за назначение, а сам с огромным беспокойством думал о том, чем мне предстояло заниматься, с чего начать, справлюсь ли и за что меня постигла такая участь…"

Тем временем в Москве продолжает свою работу 17-й съезд ВЛКСМ. Как мы помним, в числе его участников находится и прославленный хоккейный вратарь Владислав Третьяк, который всего лишь несколько дней назад с триумфом вернулся с чемпионата мира и Европы, проходившего в Хельсинки. 27 апреля Третьяк взошел на трибуну Кремлевского Дворца съездов, чтобы сказать свою проникновенную речь. О том, как это было, рассказывает сам вратарь:

"Незадолго до выступления мне дали заранее заготовленные листки с выступлением и отправили на трибуну. Едва справившись с понятным волнением, начал говорить. И вдруг слышу за спиной громкий шепот: "Владик, — ты молодец!" И опять: "Владик, молодец!" О боже мой, что же делать? Прямо за спиной сидит Генеральный секретарь, это он обращается ко мне таким странным образом. А как реагировать? Прервать выступление, обернуться и поблагодарить? Или сделать вид, что не слышу? А вдруг он еще громче начнет ко мне обращаться? Это потом многие привыкли к стариковским странностям Брежнева, были даже разработаны определенные правила о том, как к ним относиться. Но я-то в каком положении оказался? Продолжаю читать по бумажке речь, а сзади опять: "Передай всем ребятам от меня привет". Вот такое было приключение…"