Жизнь, застигнутая врасплох (Сломанные побеги-2)

Март Михаил

Слепцов выключил двигатель и задумался. Что за напасть свалилась ему на голову? Жил человек спокойно, никого не трогал, ни с кем не общался, попивал коньячок и тешил себя воспоминаниями о прошлом. Кому пришла в голову бредовая идея выковыривать его из его собственной скорлупы и вести с ним глупые игры? Трудный вопрос.

На раздумья ушло еще полчаса, наконец, он тронул машину с места и, не торопясь, покатил по старым московским переулкам.

Дорога сама его вывела на улицу Чаплыгина, где его «Лексус» простоял всю ночь, если верить подполковнику Марецкому.

В

старом доме напротив было четыре этажа. Арка вела во двор. Чугунные ворота открыты. По словам Марецкого, их запирают на ночь. Слепцов вышел из машины, перешел дорогу и скрылся в подворотне.

Огромный двор, окруженный со всех сторон домами, имел лазейку. Невысокие железные гаражи с правой стороны позволяли выбраться из глухого колодца. Только не ему. Надо обладать силой и ловкостью, чтобы залезть на крышу и перебраться в соседний двор. Лет пятнадцать назад он мог бы рискнуть пойти на эксперимент, но только не сейчас. Возраст свое берет, дыхалка не та, сердечко пошаливает.

С другой стороны, попав в экстремальную ситуацию, человек способен на любые подвиги. Страх придает силу и отвагу любому хлюпику. Оглядываясь назад, не веришь собственным глазам. Неужели ты сделал все сам?

Под окнами второго этажа, где вероятно убили старушку, располагался крепкий навес над лестницей, ведущей в подвал. На решетчатой двери висел амбарный замок. Таким образом, убийца прыгал из окна второго этажа не на землю, а на крышу навеса, а с нее во двор. Слепцов вышел через арку на улицу и осмотрелся. Один вход по левую сторону арки, другой по правую. Его интересовал правый, он вошел в подъезд и поднялся на второй этаж. На двери квартиры номер шесть была наклеена бумажная ленточка с печатью. Тут все понятно. Он позвонил в квартиру напротив.

Дверь открыли сразу. Молодой человек лет тридцати, коренастый, симпатичный.

— Здравствуйте. Извините, не знаю имени-отчества бывшего участкового. Кажется, он здесь живет?

— Вы к папаше? Тимофей Сергеич его зовут. Он уехал с братом на дачу. Будет вечером. Поздно. А вы по поводу…

Он кивнул на запечатанную дверь.

— Вы правы.

— Позвольте, я же вас узнаю. Вы писатель. Павел Слепцов?

— Совершенно верно. Павел Михалыч.

— Так заходите. Извините, у нас не убрано. Урожай сдачи свозим. Участок большой, но далеко. Проще на рынке покупать. Бензин сумасшедших денег стоит. А много ли на «Жигулях» вывезешь? Ходок пять-семь сделать надо.

Хозяин провел его через узкий коридор, заставленный мешками, в небольшую клетушку. Жила семья скудно. Сплошной хлам вместо мебели.

— Как вас зовут? — спросил Слепцов.

— Миша.

Он достал с полки книгу и протянул гостю.

— Подпишите, пожалуйста. Моя жена ваша поклонница. Будьте добры. Нам-то мужикам, газеты читать некогда, а женщины без книг не живут.

— Хорошо, хорошо. Как ее зовут?

— Галина.

Слепцов глянул на книгу. Последний роман о его жене-преступнице. «Конец млечного пути». В новой обложке он ему еще не попадался. Книга выпущена весной этого года. Тираж уже незначительный. Читатель накушался.

Не

задумываясь, Слепцов написал шаблонную фразу: «Галине с наилучшими пожеланиями от автора».

— Огромное вам спасибо! Как жаль, что ее нет дома. Она бы с ума сошла от восторга.

— Я хотел расспросить вас о ночном кошмаре.

— Вы о соседке?

— Конечно.

— Несчастная старушка.

— Кто-то из вас видел убийцу?

— Нет. Да и крики не ее были. Так нам показалось. Телевизор орал, какой-то боевик показывали. Отец всполошился. Она же не смотрела боевики и не выводила громкость на всю катушку. Нас это и смутило. Позвонили в дверь пару раз, потом я ударил по ней плечом. Замочек хлипкий, слетел тут же. Грабить-то у нее нечего. Пианино только да несколько фарфоровых статуэток. Но за это не убивают.

— Согласен. Выходит, ваш звонок спугнул убийцу?

— Похоже, что так. Окно на кухне было распахнуто настежь. След на подоконнике отчетливый. Эксперт сказал, будто обувь дорогая. Назвал какую-то итальянскую фирму. Я не запомнил.

— Кроссовки?

— Нет. Осенние ботинки. Думаю, что убийца не предполагал скакать по крышам. Тихо пришел, тихо ушел. Немного не повезло. А вы написали о ней книгу?

Слепцов вздрогнул.

— Я даже не знал вашу соседку.

Парень перестал улыбаться и нахмурил брови.

— Чего уж там. Она сама рассказывала, что вы пишете о ней книгу. Несколько раз бывали у нее, брали интервью. Ее рассказы на диктофон записывали.

— Хорошо, хорошо, вы не распаляйтесь. Скажите лучше, кто еще меня видел?

— Мой отец. Он возвращался домой, а вы вышли из подъезда, перешли улицу и сели в свою машину.

— Давно это было?

— Месяц или полтора назад.

— Он говорил об этом следователю?

— Нет, ничего не говорил. О вас вообще разговора не было.

— А чужая машина возле дома?

— Машина — она и есть машина. Не вертолет же. Таких тысячи по Москве ездят.

— Все правильно. Похоже, что таких, как я, тоже можно встретить на каждом шагу.

— Ну, не скажите. У вас внешность яркая. Одним словом, бабам такие нравятся. Сразу видно, человек искусства. Большой артист или писатель.

— Другими словами, в шпионы не гожусь.

— Ну я-то вас сразу признал. По фотографиям из книги.

— Вы тоже в милиции работаете?

— Нет. В морге. Старший брат пошел по стопам отца. Я в армии служил в лазарете. Вернулся, кончил медицинский техникум. В морге хорошо платят. До этого фельдшером работал на «скорой помощи».

— Ваш отец давно в отставке?

— Лет десять. Ему сейчас семьдесят два. Крепкий мужик, но подслеповат, слышит не очень хорошо, однако все лето на участке пашет от рассвета до заката. Дрова сам рубит. Нам не доверяет.

— Спасибо за разговор, Миша. Не буду вам надоедать.

— Что вы! Очень рад познакомиться. Мне никто не поверит, если я скажу кому-то, будто вы заходили к нам.

— А вы и не говорите. Раз все равно не поверят.

Парень рассмеялся.

— Это точно.

Когда Слепцов сел в свою машину, то глянул на окна.