Жизнь
Шрифт:
Себастьян лежал на спине, ко мне лицом и положив руку мне на живот. Он спал – утомленный ночными подвигами, на которые способны лишь настоящие мужчины. А я жалела время на сон. Мне хотелось петь, танцевать и рисовать. О, как же сильно я хотела его рисовать!
Словно преисполненная новыми силами, впервые отдохнувшая после долгих бессонных ночей испещренными кошмарами, я, наконец, могла свободно дышать.
Встав с постели, я осторожно поцеловала его сухие губы. Еще мгновение, полюбовавшись спящим Эскалантом, я двинулась в душ.
Я с сожалением смыла его ласки и
На кухне я открыла окно и впустила свежий морозный воздух, с наслаждением вдыхая его снежный запах. Весь мрак ушел. Страх и безвыходность остались в прошлом. Я живу и люблю. Разве можно хотеть большего? Сегодня утро очень похоже на одно из тех киношных, которые рассказывают историю невероятно романтичной любви на фоне рождественских праздников. С чувством, будто я – одна из таких героинь, я принялась готовить завтрак в постель для … любимого!
Собрав все посуду после вчерашнего вечера, я сложила ее в мойку. Выбросила свечи, которые погасли, превратившись в застывшие лужицы из воска. Кофемашина делала эспрессо для Себастьяна, а запарник насыщал для меня воду травяным чаем, пока я раскладывала по белым тарелкам омлет с сыром «Гауда» и рокколой.
– Доброе утро, малышка! – прозвучал за спиной низкий голос Себастьяна.
Я, подпрыгнув, обернулась, едва не уронив горячую сковородку. Передо мной стоял абсолютно голый мужчина и улыбался. Я покраснела и смущенно захлопала ресницами, пытаясь по привычке отвести взгляд от пробужденного и невероятно красивого Себастьяна.
– Я не успела приготовить для тебя завтрак в постель, – пробормотала я, ставя сковородку обратно на плиту.
Себастьян приблизился и приподнял кончиками пальцев мое лицо за подбородок.
– Ты мой завтрак, – хрипло прошептал он и стал целовать мои губы. – Обед… Ланч… Ужин…
– Боюсь, меня надолго так не хватит… – восторженно хохотнула я, закрывая глаза и обхватывая его за шею, в призыве продолжения этого наслаждения.
Его волосы были влажными после душа, а дыхание – с ментоловой ноткой.
– Проверим? – искушенный Себастьян поднял меня за бедра и завел ноги к себе за спину.
В предвкушении новой эйфории от близости с любимым, я уже целовала его, прижимаясь спиной к стене.
– Внутри тебя мой рай... – горячо прошептал он мне в ухо.
Так он сделал наше утро совершенным.
За окном неустанно падали пушистые снежинки. Солнце даже не смело выглянуть из-за бесконечно снежных туч. Мороз всю ночь упоенно рисовал узоры на стекле, но теперь они превращались в дымку.
Из всех возможных идеальных дней – этот стал безупречным. Себастьян лежал рядом на кровати, а моя голова покоилась на его плече. Мы отдыхали после бурного пробуждения. Поднос с пустыми тарелками и чашками стоял на прикроватной тумбочке, на которой часы показывали одиннадцать утра.
– Хочу всегда так просыпаться, – тихо сказала я и поцеловала его в ключицу.
– А засыпать,
– Так же как вчера, – прижалась я к нему сильнее.
– Тебе все еще рассветы нравятся больше? – спросил он, лениво поглаживая меня по спине.
– В Барселоне мне нравится все, – призналась я. – Ведь в ней живешь ты.
Он хмыкнул:
– Значит, тебе невероятно повезло!
Я непонятливо подняла к нему лицо и уловила медовый взгляд, который сверкал золотистыми искорками озорства.
– Тебе было бы сложнее полюбить вместо Барселоны, скажем… Оймякон.
– Что это?! – рассмеялась я, приподнимаясь на локтях.
– Самый холодный город в мире, – пояснил он и недовольно заерзал, снова привлекая меня к себе. – Представь, если бы я жил там, где температура воздуха больше, чем минус пятьдесят градусов?
Я шутливо задумалась:
– Но ты и выглядел бы тогда иначе, верно?
– Конечно! – фыркнул он. – Думаешь, легко источать обаяние, когда даже слюни во рту замерзают?
Сдерживая новый приступ смеха, я напущено серьезно посмотрела на него:
– Наверное, мне было бы непросто рисовать твои портреты со свисающими сосульками у рта… – протянула я. – И не лопаться от смеха!
– Ах, вот ты как, проказница! – рассмеялся Себастьян и навалился на меня, уложив на спину.
Мой смех прекратился под его чувственным взглядом. Он погладил меня по скуле и судорожно выдохнув, прошептал:
– Спасибо, что полюбила меня, Зоя Рольдан.
– Я… – прохрипела я, сглатывая комок эмоций: – Я – Солер.
Он замер. Я слышала бешеное биение его сердца, через наши тела прижатые друг другу.
– Так, может… уже Эскалант? – с надеждой прозвучал его голос.
Я опустила глаза, но лишь на миг, ибо всегда хочу смотреть на него.
– Другою быть уже не смогу! – горячо прошептала я.
Себастьян простонал и припал к моим губам в жадном поцелуе.
Последний вечер этого насыщенного года оказался снежным и тихим. В камине горел огонь, усиливая уют окружающей атмосферы. У меня выросли крылья из нежных перышек счастья и любви мужчины, который сидел за столом и не спускал с меня медовых глаз. А я, летая по кухне, готовила ужин.
Себастьян, подперев подбородок кулаком, восседал на высоком стуле и довольно улыбался. Одетый в темно-красный джемпер и синие джинсы, он выглядел невероятно притягательным. В отличие от меня. Ведь он так и не позволил мне надеть что-то из привезенной одежды. Вместо этого, Себастьян нарядил меня в свою черную рубашку… и все. Лишь после долгих уговоров, он великодушно разрешил мне надеть нижнее белье.
В мужской рубашке и в комнатных уггах, вязанных рождественским узором, я чувствовала себя странно и невероятно счастливо. Словно перенеслась в другой мир или вышла из кинозала, где смотрела жуткую драму с элементами триллера. Но все, кино закончилось, книга дочитана, и я вернулась в реальную жизнь, где меня ждал он. Мой совершенный, идеальный и любимый Себастьян Эскалант. Даже страшно от силы любви, которую я испытывала к нему.