Жизнь
Шрифт:
— Как будто бы я Лушка? — удивленно спросил Фиодор.
— А кто это?
— Это тети Вирухи сын… Нека сказал, нельзя с ним играть, и я не играл! — С таким пылом заверил меня он, что я сразу поняла — врет.
Я рассмеялась и в который раз взъерошила мальчишечьи вихры. Какой же он все таки славный, мой младший брат.
— Да, малыш, будь как Лушка.
Глава 8
Утром мы встали рано, с рассветом. Не потому что выспались, а потому что замерзли. Костерок уже потух. Разжигать я его не стала. Незачем. Сегодня мы
Поэтому я решила, сегодня мы дойдем только до реки. Она должна быть близко. Наловим рыбы, поедим, отдохнем денек, как следует. А потом дальше пойдем. Торопиться нам некуда. Заодно потренируемся изображать из себя потомственных нищих. С этим у нас сложно. Вчера Фиодор попросил тарелку и столовые приборы, чтобы поесть печеных черешков лопуха. Да, я и сама, честно говоря, справилась только благодаря тому, что перестала быть Елиной.
Рюкзак с кубками я занесла в пещеру и спрятала там под камнями еще вчера вечером. Наша одежда, несмотря на приключения в горе, была все еще слишком хорошей для нищих, поэтому сегодня у реки я хорошенько побью ее камнями и потру песочком, чтобы сделать более ветхой.
Над моей обувью тоже придется поработать, чтобы она не выглядела такой приличной. Потертая кожа, рваные шнурки — это минимум, который я должна сделать. И для этого мне тоже нужны камни и песок.
Перед тем, как уйти, я развалила наш шалаш, заваливая остывшее костровище. Пучки папоротника спрятала за камни возле горы. Незачем людям знать, что здесь совсем недавно кто-то ночевал.
— Вот и все, малыш, — присела и перед мальчишкой спиной, — хватай меня за шею. Я тебя на закорках понесу.
— Ы-ы-ы, — промычал он и хихикнул.
— Ы-ы-ы, — рассмеялась я, подхватывая повисшего на спине Фиодора под попу. — Смотри, я как будто бы твоя лошадка, — подпрыгнула на месте. Он довольно захохотал, изо-всех сил, вцепляясь в мою шею. — Тише ты, задушишь, — прохрипела я и рассмеялась, когда объятия ослабли, — держи меня за плечи, а не за шею.
— Мама, — малыш вдруг стал серьезным, — а говорить совсем нельзя?
— Почему? — удивилась я, — можно. Когда нас никто не видит, когда мы с тобой вдвоем. Мы же не по-настоящему нищие, а понарошку. Это как будто бы игра такая. А на самом деле ты все равно принц Фиодор, а я принцесса Елина.
Фиодор задумчиво кивнул. А потом выдал:
— Если это игра, то когда мы играем, называй меня Лушкой.
Я даже поперхнулась. Ничего себе умный у меня братишка. Даже я до такого не додумалась. А ведь это идеально. Так будет гораздо легче притворяться.
— Хорошо, — согласилась я, — ты это здорово придумал.
— Мама, ы-ы-ы, — замычал он и снова захохотал.
Идти было весело. Мы согрелись, Фиодор развлекался, играя в Лушку, мычал от восторга и тыкал пальцем то в дерево, то в камень, то в цветок. Мы сжевали по дороге остатки запеченных черешков. Остывшие они нам понравились больше. За три дня голод перестал быть
К реке мы вышли только к обеду. Возможно карты были составлены не совсем правильно, без соблюдения масштаба и пропорций, или мы просто настолько ослабли, что потратили на пару верст несколько часов. Хотя, если вспомнить, что карта очень старая и обманывает меня с определением расстояния не в первый раз, то я склонна скорее поверить в ее ошибочность, чем в собственную слабость.
Река Фиодору понравилась. Он восторженно замер, глядя на неширокую горную речку, которая бурля и грохоча камнями, несла воды в неведомую даль.
— Мама, — выдохнул он, — она такая большая… и такая громкая!
— Ы-ы-ы, — провыла я, а он весело зафыркал.
С нашей стороны берег реки был высокий, каменистый и обрывистый. Теперь придется потрудиться, чтобы найти спуск к воде.
Мы пошли вдоль берега вниз по течению реки. Я с завистью посматривала на другую сторону. Вот где надо было выходить из пещер. Там и лес не такой дремучий, и бережок пологий, и места для стоянки одно другого лучше. Вон дерево поваленное, еще даже листья не завяли. Можно было бы под ним устроиться на ночь. А с нашей стороны одни коряги, бурелом и камни. И до воды метров пять вниз.
— Малыш, держись крепче, — приказала я, перелезая очередные баррикады на берегу. Я почти залезла на самый верх, как услышала голоса… чужие… двое сидели на другой стороне кучи из камней и бревен и вели беседу.
— … сгинули… принц… трупы…
Мы с Фиодором застыли одновременно. Повезло мне с братом. Он же маленький совсем, но умненький. Все понимает.
Я осторожно попятилась назад, пока нас не услышали. К счастью, грохот реки заглушал тот шум, который мы создавали. Или просто люди были гораздо дальше, чем могло показаться.
Наверное, бревна и камни в куче случайно сложились так, что образовали что-то вроде слуховой трубы. Были у нас в замке особым образом построенные каналы в стенах. И если у входа в слуховую трубу говорят, то внизу, в подвале, в специальной слуховой комнате, где собираются выходы всех слуховых труб замка, можно услышать все до последнего слова.
— Малыш, — прошептала я, ссаживая сына на камень внизу завала, — посиди здесь. Только тихо. А я пойду послушаю, что они говорят. Хорошо?
Мальчишка кивнул, глядя на меня расширенными от страха глазами, в которых я прочитала всего один вопрос…
— Да, это плохие люди, но они нас не найдут. Я тебе обещаю…
Хотя я совсем не была в этом уверена, а вдруг эти «плохие люди» есть не только с той стороны каменного завала, но и с этой?
Поднималась я осторожно. А когда добралась до того самого места, где мы слышали голоса, приникла к каменной куче, затихла и услышала то, что повергло меня в ужас.
— Отец, — говорил Адрей, сын третьего советника отца Елины, — мы караулим этот выход уже третий день. Мне кажется, пора уходить. Значит солдат был прав, девица с мальчишкой погибли, упав с обрыва. Хотя я все равно не понимаю, как они оказались там… они же ушли не из спальни ее высочества, а из того чуланчика, который ты мне показывал.