Жизненное пространство
Шрифт:
Горкалов сидел в рубке управления «Иглы» рядом с Генри Валерайтом.
— Далеко от этой точки до освоенных территорий Сферы? — спросил он, глядя на фантастическую панораму, открывшуюся на экранах внешнего обзора.
— Километров семьсот по болотам, — ответил ему пилот, указывая на черное пятно, растекшееся внизу, будто асимметричная клякса. — Древний город инсектов, — прокомментировал он. — Их тут полно.
Горкалов кивнул. Добавить к этому скупому пояснению было попросту нечего, мир, распростершийся под ними, при первом свидании вызывал лишь одно чувство — потрясение.
Через минуту, когда угасло сияние гиперперехода, он понял,
Взгляд Горкалова остановился на веренице уходящих вдаль орбитальных плит, которые, паря над облаками, двигались уже вне границ размазанной по внутренней поверхности Сферы воздушной прослойки, отбрасывая на поверхность исполинские тени и обеспечивая тем самым резкую смену дня и ночи.
Сила тяготения на внутренней поверхности Сферы Дайсона создавалась за счет вращения конструкции вокруг своей оси. Именно поэтому расхожий термин «Сфера» не совсем соответствовал реальной форме конструкции. На самом деле, основу циклопического мира составлял похожий на мяч для регби эллипсоид вращения, торцы которого оканчивались полусферическими заглушками. Следуя известным физическим законам, нетрудно было понять, что нормальное тяготение обеспечивалось по всей внутренней площади эллипсоидной части и уменьшалось, постепенно сходя на нет, в районе полусферических, лишенных воздуха полюсов. Орбитальные плиты, знаменующие смену дня и ночи, также двигались лишь над поверхностью средней части конструкции. Когда-то их плоскости, обращенные к тускло-красной звезде, были полностью покрыты элементами солнечных батарей, но за миллионы лет батареи выгорели, пришли в полную негодность, и теперь лишь в некоторых местах можно было заметить глянцевитый блеск чудом сохранившихся сегментов.
Пока Горкалов потрясенно созерцал открывшуюся ему панораму, Валерайт, которому этот фантастический вид уже успел приесться во время прошлых посещений, начал маневр снижения, привычно и уверенно направляя «Иглу» в огромный зазор между двумя орбитальными плитами.
— Приготовьтесь, полковник, — предупредил он. — Сейчас нырнем в тень, а там уже начнутся ваши проблемы.
— Не понял? — переспросил Горкалов, с трудом отрываясь от созерцания окрестностей.
— Думаете, те люди, что живут внизу, будут рады, когда им на голову опустятся пять кораблей, напичканных боевыми машинами? — пояснил свою тревогу Генри. — Нужно сказать, что поселенцы, обосновавшиеся на диких территориях Сферы, не обладают мягкостью характера, а их выборные руководители и того хлеще. Сливки общества, так сказать… — неприязненно предупредил он.
— Снижайся, — выслушав Валерайта, ответил Горкалов. — Главное — доставь нас на место, а остальное — не твоя забота.
Несанкционированные человеческие поселения Сферы, возникшие много лет назад, занимали крохотную, по сравнению с просторами болот, площадь неподалеку от древнего города инсектов — того самого, на который указывал с высоты Генри Валерайт.
Когда транспортный корабль коснулся своими опорами посадочной плиты примитивного космопорта, возведенного посреди скверно мелиорированных топей, Горкалов, взглянув на
Они разбирали циклопическое сооружение инсектов, используя его черный материал для строительства домов, мощения дорог и возведения дамб.
Посадка пяти тяжелых транспортов, два из которых являлись узкоспециализированными штурмовыми носителями, предназначенными для доставки на планеты тяжелой робототехники, не могла пройти незамеченной, и Илья, появившись на верхней ступени трапа, спущенного вниз от главного шлюза «Иглы», увидел, что пространство посадочных плит окружено редкой цепью вооруженных поселенцев, державшихся на почтительном расстоянии от раскаленных корпусов космических кораблей.
Вокруг плавилось знойное марево перегретого воздуха, тихо потрескивала остывающая обшивка «Нибелунгов», тишина казалась глухой, ватной и недоброжелательной.
— Всем оставаться на местах, — произнес Горкалов в укрепленный у рта крошечный коммуникатор. — Группам прикрытия не начинать активных действий без указания. Мы не воюем с людьми.
Спустившись по трапу, Горкалов пошел к краю посадочной плиты, спиной ощущая струящийся от обшивки корабля жар. Увидев, что он идет один, от группы вооруженных людей отделилась высокая фигура в черном, развевающемся при ходьбе длиннополом плаще. Этот человек, вышедший навстречу Горкалову, поражал воображение еще издали — он был высок, сутул, кожа на его лице и руках отливала бронзовой чернотой, а шапочка курчавых, явно осветленных волос смотрелась на этом фоне, как дерзкая вольность, словно действительно бросала от имени хозяина вызов всему свету…
Он шел навстречу Горкалову абсолютно спокойно, в его руках не было оружия, и только полы плаща, распахиваясь при ходьбе, показывали наличие варварски изготовленного обреза — ствол и приклад общеармейского образца «ИМ-12» были урезаны ровно наполовину, что позволило хозяину этого экзотического оружия пристегнуть его к бедру.
— Что за дела, полковник? — без обиняков и приветствий произнес он, остановившись в двух метрах от Горкалова. Судя по обращению, он хорошо разбирался в званиях — скорее всего, служил когда-то в ВКС Конфедерации. — Мы ждали «Иглу», а остальные корабли никто не заказывал. Какого дьявола на моей территории садятся «Нибелунги»?
Илья Андреевич остановился напротив, спокойно поймал взгляд серых, льдисто-колючих, окаймленных нездоровой краснотой глаз собеседника, и как хороший психолог тут же прочел в них крайнюю усталость и напряжение. «Этот человек в последнее время мало спал и пережил много неприятностей…» — подумалось ему.
— Дункан Фрост, если не ошибаюсь? — он протянул руку и представился: — Горкалов, можно просто Илья или полковник. Военно-космические силы Конфедерации Солнц.
Дункан с явным сомнением пожал его ладонь и спросил:
— Откуда вам известно мое имя?
— Мне его сообщил Генри Валерайт, пилот и хозяин «Иглы».
— Понятно… — Фрост вскинул взгляд на Горкалова и добавил: — Повторяю вопрос, полковник, — какого черта?
Илья Андреевич любил такую породу людей. Пусть Дункан производил впечатление человека неприятного, резкого, но за всем этим явно крылась натура логичная и цельная. Резкость в этом случае не являлась следствием дурного воспитания и низких моральных ценностей, а скорее объяснялась величиной и тяжестью проблем, с которыми постоянно сталкивался этот человек.