Жизнеописание короля Людовика Толстого

Сугерий

Когда упрямые легаты услышали эти и подобные этому вещи, то они, с немецкой вспыльчивостью показали свои зубы. Они сильно возбудились и, если бы осмелились сделать это безнаказанно, то извергли бы свои оскорбления, чтобы уязвить присутствующих. Они кричали: «Этот спор будет решен не здесь, а в Риме и с помощью меча.». Но папа послал нескольких специально отобранных и искушенных людей и канцлеру, чтобы обсудить с ним эти вещи правильно, спокойно и мирно, чтобы каждый мог слушать другого и быть услышанным, и настоятельно просил их потрудиться ради мира в королевстве. После их ухода папа отправился в Труа, где с пышностью председательствовал на всеобщем соборе, созванном задолго до этого. Затем, питая самые сердечные чувства к французом, которые помогли ему так много, и боясь и ненавидя немцев, он благополучно возвратился к престолу Святого Петра.

Но на втором году по его возвращении, император собрал огромную армию в 30 тысяч человек. «Избирая только те дороги, где можно купаться в крови» (Лукиан, Фарсалия, II, 439),

он подошел к Риму. Здесь он очень убедительно прикидывался, что имеет мирные намерения, отложил в сторону спор об инвеституре, раздавал всевозможные прекрасные обещания и на этот счет, и по поводу других вещей и, для того чтобы ему позволили войти в город, в который его иначе не впускали, он использовал лесть и не побоялся обмануть верховного понтифика, всю церковь и самого Царя Царей. Услышав, что этот пагубный вопрос, столь серьезный и столь опасный для церкви Господа, разрешен, римские нобили справедливо или ошибочно заплясали от радости, а духовенство весьма возрадовалось. И в своем восторге все соперничали друг с другом относительно того, чтобы принять его с возможно большим почетом и великолепием. Тогда владыка папа, окруженный толпой епископов и кардиналов, облаченных в белые мантии и верхом на белых лошадях, и сопровождаемый римским народом, поспешил ему навстречу. Вперед они отправили посланников, чтобы принять от императора присягу на Библии в том, что он имеет мирные намерения и об его отказе от инвеституры. Это и было совершено в Монте-Марио (Monte Mario), где паломники впервые видят церковь апостолов. Затем клятва была повторена собственной рукой императора и его приближенных в самых воротах Рима, что вызвало радостное изумление всех римлян.

Оттуда он проследовал дальше, с пышностью еще большей, чем та, что изображена на триумфальной арке в честь победа над Африкой. С гимнами и многими славословиями, он, в соответствии с традициями Августов, получил диадему из рук владыки папы. Затем он был проведен в наисвященнейший алтарь апостолов во главе процессии распевавших гимны клириков, и под ужасные крики немцев, чьи вопли, казалось, раскололи небеса. Затем господин папа отслужил благодарственную мессу, принеся в жертву плоть и кровь Иисуса Христа, раздал причастие, и император получил и принял его. Он принес чудесную жертву церкви, в доказательство союза, основанного на нерушимой любви и прочном мире.

Едва владыка папа снял после мессы свои епископские регалии, как злобная тевтонская ярость, найдя предлоги для измены, перешла в неистовство. Выхватив свои мечи и, словно безумные, бросившись вперед, они напали на римлян, которые, находясь в таком месте, естественно, не были вооружены. Они кричали и клялись, что захватят с плен или перебьют все римское духовенство, включая епископов и кардиналов, и наконец, находясь в последней стадии безумия, они не побоялись угрожать наложить руки и на самого владыку папу. Римские нобили и народ, пораженные невероятным горем и, с болью в сердце, слишком поздно поняли, что их предали. Некоторые поспешили к оружию, другие, ошеломленные, просто бежали; единственное, что они могли противопоставить неожиданному нападению врагов-это разобрать прутья ограды и вооружиться ими для своей защиты. Император, мучимый своей дурной совестью за свои злые дела, оставил город с наивозможной поспешностью, взяв с собой в качестве добычи — христиане еще никогда не слышали о таком деянии со стороны христианина, — владыку папу и стольких кардиналов и епископов, сколько он смог захватить. Он отошел в Чивитате Кастеллано (Civitate Castellana) — место хорошо защищенное и природой и человеком. Он без всякого почтения обращался с кардиналами и бесчестно ограбил их. И, страшно подумать, не побоявшись поднять руку на помазанника Господа, он с гордостью отнял у самого владыки папы ризу и митру и прочие папские инсигнии и причинил ему много вреда. Затем, награждая их оскорблениями, он не позволял им уйти до тех пор, пока не заставил их аннулировать договор и вернуть ему его привилегии. Вымогательством он даже добился из рук папы другой, тайной, привилегии, в том, что отныне он имеет право инвеституры. Позже эту привилегию, в моем присутствии, на великом соборе трехсот или более епископов, владыка папа аннулировал и запретил под угрозой вечного проклятия.

Но если кто-нибудь спросит, почему владыка папа вел себя так слабо, то ему следует понять, что без папы и его кардиналов церковь увяла, и тиран почти полностью привел ее к рабству и обращался с ней так, как будто бы она была его собственностью, и никто ему не оказывал сопротивления. И папа дал определенное доказательство этому — когда он добился освобождение своих братьев, столпов церкви, и сделав все возможное для защиты и восстановления церкви, и установив в ней некоторый мир, он бежал в уединенное убежище, где и намеревался остаться на постоянное жительство, и лишь давление со стороны вселенской церкви и римлян вынудили его вернуться.

Но Господь Иисус Христос, избавитель и защитник церкви, не допустил, чтобы ее долго попирали ногами, и чтобы император оставался безнаказанным. Те, кто не были связаны или обязаны ему оммажем, поднялись на защиту переживающей шторм церкви. С помощью и по совету Людовика, избранного Господом, французская церковь на знаменитом соборе провозгласила анафему тираническому императору и поразила его

мечом Св. Петра. Затем, вторгшись в королевство Германия, они подняли против него нобилей и значительную часть королевства, низложили его последователей таких как Бушард (Bouchard) Красный, епископ Мюнстера, и не прекращали бороться с ним и захватывать его владения вплоть до его заслуженной смерти и конца его тирании. Благодаря божественной мести, его злые дела стали причиной передачи империи другим — после его смерти ее наследовал Лотарь, герцог Саксонии, воинственный человек и непобедимый защитник государства. Сопровождаемый владыкой папой Иннокентием, Лотарь смирил непокорную Италию и на глазах графа Рожера Сицилийского, самовольно провозгласившего себя королем, разорил до самой Адриатики Кампанию и Апулию. По возвращении домой с величайшим триумфом, в момент победы, его настигла смерть.

Но оставим другим писателям описывать эти и подобные вещи. Я же возвращаюсь к деяниям франков, поскольку это и есть мой предмет.

Глава 11

О захвате замка Журнэй (Gournay).

Граф Гуи Рошфорский, брак дочери которого с сеньором Людовиком, из-за происков его соперников, был сначала отложен под предлогом кровного родства, а затем и окончательно расторгнут в присутствии папы, чувствовал себя глубоко обиженным «и раздул эту маленькую искру в большой пожар» (Лукиан, Фарсалия V, 525). Доброжелательное отношение к нему сеньора Людовика нисколько не уменьшилось до тех пор, пока внезапно не вмешались Гарланды, чтобы уничтожить эту дружбу, разрушить союз и наполнить горечью все вокруг. Тогда возник повод для войны — Гуго Помпоннский (Pomponne), отважный рыцарь и кастелян Журнэя, замка на берегах Марны, незаконно захватил на большой королевской дороге лошадей неких купцов и отвел их в Журнэй. Возмутившись этой беззаконной самонадеянностью, сеньор Людовик собрал войско, начал нежданную осаду замка и вскоре, окружив его, лишил его обитателей значительных запасов продовольствия.

Около замка расположен привлекательный остров, богатый прекрасными пастбищами для лошадей и стадами скота, достаточно большой в ширину, но еще более — в длину, и весьма пригодный для размещения гарнизона, поскольку перед тем, кто туда придет открывается прекрасное зрелище чистой проточной воды, и этому виду придают еще большее очарование зеленая трава и цветы. Кроме того, окружающая река обеспечивает его безопасность. Поэтому, сеньор Людовик подготовил флот, чтобы напасть на остров. Он приказал нескольким рыцарям и большому числу пехотинцев раздеться так, чтобы они могли быстро войти в реку и, если дела пойдут плохо — быстро отступить назад. Затем когда некоторый вплавь, а другие вброд — что было довольно опасно, — пересекли стремнину, он, войдя в реку приказал им занять остров. Но гарнизон упорно сопротивлялся, бросая с высокого берега камни на тех, кто на лодках и вброд пересекал реку, и пытался отбросить их назад пиками и копьями. Но атакующие призвали свою храбрость и решили отразить тех, кто пытался отразить их; они заставили пращников и лучников прекратить стрелять и, где могли, старались сойтись в рукопашную, а в это время, с величайшей храбростью, подобные пиратам, вступили в бой облаченные в доспехи и в шлемы люди с кораблей. Они отбросили сопротивлявшихся и, так как храбрость отказывается подчиняться позору, они заняли остров силой и заставили его защитников бежать в замок.

В течении некоторого времени велась напряженная осада, но к сдаче это не привело. Раздражаясь из-за задержки, сеньор Людовик однажды предпринял решительные действия — он собрал войско и подошел к замку, который был исключительно хорошо защищен глубоким и крутым рвом, наверху заканчивавшемся стеной, а внизу защищенным быстрым протоком, глубина которого делала его практически непреодолимым. Сеньор Людовик пересек проток, преодолел по лестнице земляное укрепление с его преградой, подошел к стене и, сражаясь сам, распорядился о боевом построении, а затем устремился на врага со всей своей силой со всей своей яростью. С другой стороны, защитники, предпочитая жизни храбрость, быстро ударили по нападавшим, не щадя и своего сеньора. Вооружились, они напали на врагов, отбили верхнюю часть цитадели, и даже нижнюю, сбрасывая противников в проток. Так что, хотя армия Людовика и завоевала славу, но несмотря все свои усилия, все же потерпела поражение.

Для разрушения замка были подготовлены осадные орудия. Была воздвигнута невероятно высокая трехэтажная башня, господствовавшая над замком и мешавшая передовым пращникам и лучникам передвигаться по замку или показываться наружу. Находясь под постоянным давлением, оказываемым осадными машинами и днем и ночью и видя невозможным себя защитить, они благоразумно вырыли окопы и стали стрелять из луков из-за укрытий и, так сделались смертельно опасными для тех, кто угрожал им сверху. К высокой осадной башне был приделан деревянный мост, которым мог быть выдвинут еще выше, а затем постепенно опущен прямо на стену и тем самым открыть нападающим легкий путь в крепость. Но обороняющиеся, разгадав этот замысел, поставили, через определенные интервалы, вертикальные деревянные колья, так что, и мост и те кто на нем находился должны были упасть в глубокие ямы, дно которых было усеяно заостренными кольями, и которые были скрыты от глаз соломой, и тем самым враги должны были бы встретить свою смерть.