Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны
Шрифт:
Когда я сел на коня, то увидел отряд татар, окруживший шатер султана, а он, пьяный, все еще спал. Но вдруг появился Ур-хан со своим знаменем и воинами и напал на них, отогнав их от шатра. Несколько слуг султана вошли [в шатер], взяли султана за руку и вывели. Он был в белой рубашке, его усадили на коня и ускакали. В это время он вспомнил только о малике Фарса, дочери атабека Са'да.
Он приказал Дамир-Кыйыку (Железное Шило) и амир-шикару Дорт-Аба отправиться к ней и служить ей там, где она окажется после бегства.
Когда султан увидел, что его преследует погоня татар, он приказал Ур-хану отделиться от него со своими войсками, чтобы татары стали преследовать его с отрядом, а сам султан смог бы освободиться от них. Это была его ошибка. Ведь когда Ур-хан отделился от него, к нему тут же присоединилось немало крепких воинов, а когда он достиг /270/ Ирбила, то с ним было четыре тысячи всадников, и он направился в Исфахан. Он владел им некоторое время, пока на город не напали татары [840] . После этого Ур-хан до этого года,
840
Исфахан был взят монголами в декабре 1237 г. Об этом свидетельствует также дата смерти поэта Камал ад-Дина Исма'ила ал-Исфахани. Он был убит монгольским воином в своем доме 21 декабря 1237 г. См.: ал-Джузджани, 2, С. 1226—1227; Самарканда, с. 148—154; см. также: Boyle, c. 332—336; Буниятов. Хорезмшахи, с. 119.
841
12.VII 1241 — 30.VI 1242 (год составления «Жизнеописания»)
Несколько человек из тех, кто остался с султаном после того, как он отделился от Ур-хана, такие, как Утур-хан, амир-ахур Талсаб (?) и табунщик Махмуд ибн Са'д ад-Дин, рассказывали мне следующее. Когда султан отделился от Ур-хана, он направился к укреплениям Амида, а погоня — вслед за ним. Амид в это время был в смятении, и жители его думали, что хорезмийцы хотят поступить с ними вероломно. Поэтому они стали биться с султаном, бросали в него камни и прогнали его прочь.
Когда он потерял надежду войти в город, он уклонился влево от города, а к нему присоединилось около сотни всадников из числа верных людей. Затем страх забросил его вместе с ними к границам ал-Джазиры [842] , где были укрепленные проходы, но ему воспрепятствовали пройти туда, а те, кто жаждал [схватить султана], уже ожидали его в ущельях. Некоторых из них убил шихна Хамадана Сарир-Малик.
Потом Утур-хан посоветовал султану возвратиться назад и сказал: «Самый безопасный путь сегодня — это путь, по которому к нам шли татары». И он вернулся, следуя его мнению, так что его гибель была подстроена им (Утур-ханом) со всех сторон. Султан добрался до одного из селений Майафарикина и сошел с коня на току, а коней отпустил пастись, чтобы затем выехать. [В это время] Утур-хан оставил его из-за своей трусости и малодушия. Он (Утур-хан) надеялся на то, что в переписке между ним и ал-Маликом ал-Музаффаром Шихаб ад-Дином Гази был уговор, который утверждал верность и взаимное уважение между ними, но стал свидетельством горечи в их согласии и призрачности их дружбы. В дальнейшем Утур-хан был схвачен и находился в заточении, пока его не затребовал ал-Малик ал-Камил, что произошло в год овладения им Амидом. Он вызвал его к себе, в Египет, там он упал с крыши и умер.
842
Ал-Джазира — название северной части междуречья Тигра и Евфрата.
Султан же оставался на току, и ночь укрыла его от всех врагов, пока на заре опять не появились татары. Он тут же вскочил на коня, а большая часть [его] отряда не успела сесть на коней и была перебита.
Глава 107
Рассказ о том, что произошло с султаном и каков был конец его дела
Когда нападение [татар] разлучило меня с султаном, я после этого в течение трех дней прятался в пещере, и наконец страх забросил меня в Амид. Затем, после двухмесячного пребывания в Амиде, где мне нельзя было /271/ выходить, я попал в Ирбил, а позже, после различных невзгод и беспрестанных несчастий, попал в Азербайджан. Затем, претерпев трудности, нужду и безденежье, я оказался полуголым в Майафарикине. И в каком бы месте в султанских странах я ни останавливался, люди везде распространяли слух о том, что султан жив, собрал свои войска и готовится в поход. Эти известия были ложны, а надежды — обманчивы, их порождала любовь [к султану] и создавала преданность и покорность ему. [Я слышал все это], пока не вернулся в Майафарикин и не убедился, что он погиб. Тогда я почувствовал отвращение к жизни и упрекал судьбу за свое спасение. Я горько вздыхал и говорил: «О, если бы господь Мухаммада [-пророка] не сотворил бы Мухаммада [-автора]!» И если бы возможно было каким-то образом отсрочить время его гибели, то я разделил бы с ним срок моей жизни и выбрал бы для себя в жеребьевке ту стрелу, которая короче. Но когда я подумал, что поводья выбора выхвачены из рук обладателей силы, то сказал с печалью в душе и пылающим углем в сердце:
Я предсказывал, что после тебя разгорится пламя, и полным было после тебя, о Кулайб, собрание! Они обсуждали обстоятельства каждого несчастья, а если бы ты присутствовал при этом — не промолвили бы слова [843] .Когда татары напали на него (султана) в селении, как мы об этом уже говорили, его спутники, попавшие в плен, сообщили татарам, что это был султан. Они тотчас же отрядили погоню, послав вслед за ним пятнадцать всадников. Двое из них догнали его, но он убил их, а остальные потеряли надежду захватить его и вернулись.
843
Стих арабского поэта доисламской эпохи ал-Мухалхила ибн Раби'а, дяди знаменитого Имру' ал-Кайса (ум. около 540 г.). Большинство своих стихов он посвятил своему брату Кулайбу ибн Раби'а.
Затем султан
И человек согласился отправить его в его страну. Он отвел его к своему племени, в свое селение [844] и оставил его у своей жены, а сам пошел в горы, чтобы привести лошадей.
844
Речь идет о селе 'Айн Дар, близ Майафарикина. Султан Джалал ад-Дин Манкбурны был убит в середине шавваля 628 г. х. (вторая половина августа 1231 г.).
Во время отсутствия этого человека вдруг появился презренный негодяй — курд с копьем в руке. Он сказал женщине: «Что это за хорезмиец? И почему вы его не убили?» Она ответила: «Об этом нечего говорить, мой муж пощадил его, узнав, что он /272/ султан». Курд ответил: «Как вы поверили ему, что он султан? У меня в Хилате погиб брат, который лучше его». И он ударил его копьем так, что другого удара не потребовалось, и отправил его душу в вечный мир.
Так злодей пренебрег правом своего предводителя и обагрил землю запретной кровью. И было этим [деянием] разорвано сердце времени, пролит напиток судьбы, из-за него опустились знамена веры и разрушено здание ислама. Разверзлось небо, молнии которого видели сыны веры, а безбожные и неблагородные боялись его мечей.
И сколько сражений он дал в разных краях земли, вырвался в них из клыков смерти и освободился из пасти бедствий! А когда пришло его время, гибель могучего льва случилась от лап лисиц. И лишь всевышнему Аллаху жалуются на беды времени и превратности судьбы! Да!
Через некоторое время ал-Малик ал-Музаффар послал [людей] в те горы, и они собрали вещи султана, взяли его коня, седло, его знаменитый меч и палочку, которую он вставлял в свои волосы. Когда все это было доставлено, все присутствующие из числа его приближенных, находившихся с ним в те дни, такие, как Утур-хан, амир-ахур Талсаб и другие, засвидетельствовали, что это — вещи, взятые у него. Он послал также за останками султана, и они были доставлены и погребены [845] .
845
Когда Шихаб ад-Дин Гази спросил у дяди хорезмшаха Утур-хана, действительно ли убитый — Джалал ад-Дин, тот опознал его и заплакал. Они погребли его ночью близ Майафарикина и сровняли могилу для того, чтобы над телом султана не надругались монголы.
Когда ал-Малику ал-Ашрафу сообщили радостную для него весть о гибели Джалал ад-Дина, он сказал: «Вы поздравляете меня с его смертью? Но вы будете пожинать последствия этого, ибо, клянусь Аллахом, его гибель означает вторжение татар в земли ислама. Теперь нет подобного хорезмшаху, который был стеной между нами и Гогом и Магогом (т. е. монголами)». См.: Сибт ибн ал-Джаузи, С. 443—444; Ибн Тагриберди, 6, с. 276.
Шихаб ад-Дин Гази приказал перебить мужское население села, где был убит Джалал ад-Дин, а село сжечь.
О смерти султана Джалал ад-Дина см. также: Гандзакеци, Тер-Григорян, с. 117; Гандзакеци, Ханларян, с. 151 —152; Вардан, с. 176—177; Армянские источники, с. 27; Бар Эбрей, 2, с. 529—530; ал-Джувайни, 2, с. 459—460; Раишд ад-Дин, пер., 2, с. 31; ал-'Умари, с. 124—125; Абу-л-Фида', 3, с. 147—151.
Ибн ал-Асир завершает свою «Летопись» печальным описанием вторжения монголов, которому подверглись страны Ближнего и Среднего Востока. Любопытно, что о Джалал ад-Дине через несколько десятков лет вспомнил историк Ибн Васил, который был очевидцем нового вторжения монголов и падения Багдада в 1258 г. Он пишет: «Несомненно, что Аллах наказал Джалал ад-Дина за грехи и не дал ему отсрочки, а вырвал его с корнями. Но, несмотря на это, гибель его была причиной уничтожения мусульман монголами. Ведь после смерти его отца 'Ала' ад-Дина, после разрушений стран и убийства населения монголами Джалал ад-Дин бежал в Индию, а затем он вернулся назад. Его дело укреплялось, его мощь увеличивалась, и он захватил Керман, Ирак, ал-'Аджам, Азербайджан и Арран, и его сопровождало огромное число войск. И если бы он вел добропорядочный образ жизни и был бы справедливым и не пролил бы столько крови, то он бился бы с монголами, так как его войско было преградой между нами и монголами. Но он вел порочный образ жизни, грешил, чинил несправедливости, враждовал с соседями, вел себя предательски и вызывал недовольство. Л затем последовали нашествие монголов и их победа над странами ислама. Если Аллах пожелает чего-нибудь, то Он подготавливает и причины» (см.: Ибн Васил, рук., л. 265а—266б).
Поистине, этот преступивший право негодяй причинил великое несчастье и оставил сей мир без него осиротевшим.
О тот, кто заставлял кровь литься из шей врагов! После твоей гибели ты заставил глаза плакать кровью. Если превратности судьбы погубили его, посмотри же на державу и на ислам: Вера опорочена, и государство разбито, и отрезана веревка величия и славы.Глава 108
Кое-что о поведении султана, его качествах, его указах, о том, как он обращался и как обращались к нему от имени халифа и других государей