Жизни и судьбы тех, кто ждал…
Шрифт:
Через два месяца пришла похоронка.
Екатерина была в глубоком трауре, она проклинала не только войну, но и себя. За то, что не придала значения словам ведуньи. Оплакав мужа, она поехала в соседнее село к Таньке-Ведьме.
– Говори, это все последствия приворота?
– Да…Я предупреждала тебя что будет расплата, ты же была готова к этому?
– Как раз к такому я не была готова. Я потеряла ребенка , а теперь мужа.
– Привороженные долго не живут, ты не знала об этом?
– Я считала что это
– Да, только это не сказка, а быль…
– Я больше никого не хочу терять! Скажи, со смертью мужа все закончилось, или беды дальше будут на меня сыпаться?
– Все совсем не так как ты думаешь…
Ведьма смотрела на нее своими темно-карими, почти черными глазами, и молчала.
Потом, написав угольком на бересте последовательность действий, протянула Екатерине.
– Здесь все написано. Делай так в течении месяца каждый день. А потом молись, читай каждый день Отче Наш.
– Что за ерунду ты говоришь? Бога нет!
– Это ты ерунду говоришь, велено тебе – читай. Да, вот еще что – все последующие события послужат тебе испытанием. Ты должна будешь пройти все с достоинством. Когда придет пора спасти человеческую жизнь, ты должна будешь это сделать. Если этого не сделаешь, потеряешь близкого человека.
– Что все это значит?
– Иди, все сама со временем поймешь…И еще – смирись, он никогда не будет твоим по доброй воле!
– Ты о чем?
– Ступай, темнеет уже..
Она шла и думала о том, что зря насильно привязала к себе человека. Счастья ей это не принесло. Хотя…Первый год-то они жили душа в душу. Этот год она была счастлива, а теперь ей придется страдать, рассчитываясь за совершенное. Неужели это того стоило?
Немец в их село не зашел, хотя местный народ ежечасно прислушивался к звукам – не слышно ли рева мотоциклов, нет ли гула самолетов? Всем было очень страшно. Они знали что в 80 километрах от их деревни расстреляли все село. Но дальше пройти не смогли, Советские Войска разгромили немецкую часть.
Екатерина ходила сама не своя. Ни с кем не хотела общаться. Ритуал она выполнила, но тем не менее не стало ей от этого легче. И молитву Отче Наш читала. Первое время с трудом и недоверием, но потом почувствовала как ей самой легче становится от ее прочтения. Выучив наизусть, она повторяла ее в те моменты когда ей было страшно и тоскливо.
В их село похоронки приходили одна за другой, был слышен женский крик и плач детей, едва почтальон отойдет от какого-либо дома.
Были и комиссованные по ранению, их жены встречали с огромной радостью – пусть покалеченный, но живой.
Екатерине ждать было некого, к концу войны она смирилась со своим вдовством. Семен, местный ветврач, которого не взяли на фронт из-за одного легкого, однажды позвал
– Ты все по мужу своему страдаешь? Не век же тебе одной сидеть?
– А хоть бы и век, не будет никого другого!
– Странная ты баба…Вон сколько вдовиц, только и ждут когда война закончится чтобы повторно замуж выйти лишь бы мужик в доме был, а ты нос воротишь. Я что, страшный?
– Нет, но тебя я не люблю.
– Кольку любила, только много тебе счастья эта любовь принесла? То-то вся в синяках ходила. Знаю, почему ребенка скинула – ударил он тебя в тот день когда ты домой пришла поздно.
– Уходи Семен, уходи. Я не хочу даже думать о других мужчинах. – Катя закрыла калитку и вошла в дом.
– Кать! Глянь, что делается! Приехала какая-то фифа с ребятенком лет двух и в дом к Борису, свекру твоему, направилась. Не он ли отец ребятенка? В город-то чай не зря ездил! – Баба Дуня и Галка выглядывали через забор.
– Что вы языком мелете? Он в город на рынок ездил, продавал мясо и свой нехитрый урожай чтобы купить теплых носков и отправить Коле. А как похоронка пришла, так и перестал посылки собирать. Надо просто сходить и узнать кто такая.
– Вот и сходи, свекор-то твой. Может и свекровь у тебя теперь есть? – Засмеялись женщины. – Ох, Галка, а Борис мужик-то, оказывается, ничего – может тебе с ним надо было обжиматься, глядишь, тоже ребеночка бы заделал. – Баба Дуня разошлась не на шутку.
– Хватит сплетничать! Сейчас пойду и все узнаю!. – Екатерина вымыла руки, сняла фартук и вышла со двора.
Войдя во двор Бориса Александровича Екатерина увидела маленького ребенка, мальчика лет двух и по ее телу пробежала дрожь. Он смотрел на нее до боли знакомыми глазами, глазами Николая. Чуть поодаль на крылечке сидел ее свекор, а рядом с ним стояла молодая и красивая девушка, одетая по городской моде.
– Здравствуйте, папа. У вас гости? – Екатерина подошла поближе.
– Здравствуй дочка. Да… – он не успел договорить потому что девушка, развернувшись, протянула руку Кате:
– Меня зовут Варвара, я жена Николая. А это наш сын, Сережа.– Она показала в сторону ребенка. – А вы сестра Коли? Он ничего не говорил.
– Сестра? – Катя замешкалась на секунду.
– Да, вот такие дела, дочка.. – Борис Александрович повесил голову. – Колька-то у нас двоеженец!
– Какая жена? Вы о чем? Это я его жена! Законная и настоящая! Вернее уже вдова!
– А он сказал мне, что его супруга умерла от болезни летом 1942 года. Ему письмо тогда пришло. – Варвара посмотрела на Екатерину и поняла в какую абсурдную ситуацию попала.
– А мне пришла похоронка!
– Давайте я вам сейчас все расскажу.
– Слушаю тебя, Товарищ Варвара. – Борис Александрович взял в рот табачную трубку и глубоко затянулся.