Жмурки с маньяком
Шрифт:
– Не надо, я знаю. Я действительно тогда занервничала. Но… перед этим мне захотелось узнать, какого цвета у тебя глаза. Голова у тебя была опущена, мне казалось, что ты демонстративно не замечаешь меня. Прости меня, Илья…
– Все нормально, Света. Мне объяснять дальше, почему ты пришла ко мне?
– Нет, я все-все поняла. И только благодаря тебе. Ты гений, Илья, честное слово!
Девушка посмотрела на часы: половина двенадцатого ночи. А ей так не хотелось уходить из этого дома. Но завтра на работу, и, не дай бог, она снова опоздает. И перед
– Илья, – Светлана вернулась от лифта к открытой двери квартиры. Несколько мгновений поколебавшись, она спросила: – Помнишь, ты говорил, что имеешь полное представление о моей внешности? Скажи мне, для меня это очень, очень важно: какая я?
Мельник ответил сразу:
– Ты красивая.
Не то.
Светлана покачала головой. Ей не хотелось выглядеть в его представлении ярко накрашенной блондинкой с ногами-ходулями и полуторакилограммовыми грудями. Но он сказал, что не в его силах что-либо изменить. А ей необходимо быть такой в его глазах, какая она есть на самом деле.
Этот день еще не закончился, до полуночи еще несколько минут, а чувства продолжают свою нескончаемую череду. Ну, Илья, последний цветок в тот букет, о котором ты говорил. Главный цветок. Это очень важно.
Жаль, что он не видит ее глаз, он бы многое прочел в них: просьбу, мольбу оставить на память о ней фотографию, а не негатив. Давай, Илья, ведь у тебя дар чувствовать, он развит в тебе взамен того, что ты потерял навеки. Только не ошибись, Илья.
Он понял ее.
Глядя поверх головы девушки, он медленно произнес:
– Тебе двадцать пять – двадцать шесть лет, у тебя карие глаза и пушистые ресницы, ты невысокая, но стройная. У тебя короткие каштановые волосы, нос с едва заметной горбинкой, на щеках ямочки… Если я наберусь смелости приобрести для тебя что-то в отделе женского белья, это будет… второго или третьего размера.
Светлана счастливо улыбнулась и поцеловала Илью в щеку.
– И вовсе он у меня не с горбинкой, – прошептала она. – А в остальном ты прав.
Хозяин дождался, когда двери лифта закроются, и вошел в квартиру. Сняв очки и положив их на журнальный столик, он взял из бара чистый стакан и прошел в ванную. Наполнив стакан на две трети холодной водой, он при помощи специальной присоски, поочередно приоткрыв веки, проделал несложную манипуляцию. Два предмета легли на дно стакана. В них было все: глубокая синева, отчетливый зрачок, даже тонкие красные прожилки. Не было только жизни. И пусто смотрели они не со дна, а с поверхности воды, на продолжении преломленных лучей света. Но хозяин вскоре погасил свет и лег в кровать. И то, что было в стакане, успокоилось, легло на дно, пока не забрезжит рассвет…
Глава 4
Владимир Першиков обеспокоенно глядел на секретаря-машинистку.
Нотариус вздернул рукав пиджака: время 8.55.
– Что случилось, Светлана? – Он приготовил носовой платок и уже поднес его к розовой лысине.
– А… Это вы, Владимир Владимирович? Здравствуйте.
– Доброе утро. Что-то серьезное? – продолжал допытываться патрон, ставя свой кейс-атташе на стол.
– Вы о чем? – удивилась девушка.
– Почему вы так рано пришли на работу? У вас проблемы?
Першиков стал похож на заботливого отца.
– Наоборот, у меня все о'кей.
– Ничего не понимаю. – Нотариус подхватил кейс и направился к своему кабинету. На пороге он обернулся. – Знаете, Света, у меня гораздо спокойнее на душе, когда вы опаздываете.
В этот раз уже Ольга Суркова перегнулась через стол, стараясь не пропустить ни одного слова из рассказа подруги. Изредка бросая быстрые взгляды на дверь кабинета нотариуса, она поторапливала Светлану: «Ну а он?.. А ты?.. Так и сказал?.. А потом что?..»
Спустя полчаса Ольга откинулась на спинку офисного стула и покачала головой.
– Да, Светка, простоты и наглости тебе не занимать. Я бы ни за что не решилась на подобный шаг.
– Я сама не думала, что смогу прийти к нему. Как-то само собой получилось.
– И еще пойдешь? – спросила Суркова.
– Обязательно. Только сначала позвоню по телефону. Илья очень обаятельный. – Светлана поднесла к лицу открытую ладонь, как если бы держала перед собой фотографию. – Определенно что-то в нем есть, какая-то скрытая внутренняя сила. И ты права, Оля, инвалиды сильнее нас и жизнь любят больше.
– Ну-ну! – Суркова строго посмотрела на подругу. – Ты только не позавидуй им.
– А почему нет? – удивилась Турчина. – Я вот Илье завидую не потому, что он слепой, а его душе. Благодаря телесной ущербности душа у него чище.
– Не затрагивай этой темы, – попросила Ольга. – Это большая неразрешимая проблема. Не с нашими шурупами разбираться в ней. – Она постучала себя по лбу.
– Вот-вот, – Светлана повторила жест подруги. – Если этим разбираться, то проблему действительно не разрешить. А нужно сердцем, – она приложила руку к груди и закрыла глаза.
– Медитируете?
«О господи… Не успеешь глаза закрыть – он тут как тут!»
– Да, – ответила Светлана начальнику. – Уже приступила к левитации.
– Знаете, Светлана Геннадьевна, вам это на пользу, – сообщил нотариус, и его сухие черты лица смягчились. – Сегодня я доволен вашей работой. Однако я не очень верю в медитацию. Если не секрет, что так повлияло на вас?
Турчина потупила глаза и тихо ответила:
– Один человек.
– Это не он вам звонит? – Першиков кивнул на помощницу, которая держала в руке телефонную трубку и вопросительно смотрела то на подругу, то на патрона.