Жмурки с маньяком
Шрифт:
Хлопков прищурился.
– А тот факт, что этот материал был спрятан, тебе ни о чем не говорит? Я не беру в расчет саму тему разговора Гудмана – Мельника, которая чертовски опасна. И в первую очередь потому, что она имеет продолжение. А сама беседа написана в стиле интервью, Павел подготовил ее к печати. И самое последнее. Павел взял у Гудмана интервью – через день биолога не стало. Еще один день – и погиб сам журналист.
Малыш промолчал. Пожалуй, шеф был прав.
Не сговариваясь, все,
В пятитомнике Хемингуэя Валентин нашел основные записи, которые оставил после себя журналист. Там же обнаружились две страницы атласа автодорог под номерами 211 – 212 и как бы сопроводительная записка.
«Пост в закусочной «СТОП!». Ведется круглосуточное наблюдение за дорогой на ферму В.Губенко. В третьем (от ворот) ангаре держат собак и кошек. Во втором сама лаборатория и цех, где ведутся работы по извлечению излучения смерти от убитых животных. Там же производится «зарядка», в частности, аспирина. Фирма ФКБ. Найти связь между этой компанией и «производством» Алберта Ли».
Там же были найдены имена пациентов экстрасенса («…я пришел к выводу, что все они попали под влияние Ли, теперь он – дирижер солидного оркестра…»), краткая запись бесед с сестрой Николая Агафонова Ларисой Майстровской и родственниками Никиты Баландина; в произвольной форме был описан результат лабораторного анализа аспирина, который проводил Роберт Штробель, и фрагмент его беседы с Мельником.
Несколько строк были посвящены городским свалкам, природоохранительной прокуратуре, отходам производства, запрещению утилизации отходов через арбитраж.
У детективов голова пошла кругом. Они почти до утра изучали документы, и картина для них прояснялась с каждым новым прочитанным листом.
Светлана Турчина вслух прочла какую-то заметку из газеты как приложение к остальным записям:
«Высокое качество пучка излучения, который не поглощается атмосферой и проникает сквозь любые преграды, представляет возможность разместить излучатель Брауна на космической платформе».
И еще что-то о наращивании темпа по созданию «магического» оружия.
И, наконец, последний лист.
«Жаль, что мне приходится работать в одиночку и я никого не смогу привлечь себе в союзники. Печальное подтверждение тому – Ян Гудман. Я боюсь за Ирину. Боюсь за Ларису Майстровскую. «Да поможет вам бог», – сказала она мне. Несмотря ни на что, я доведу это дело до конца. Сейчас у меня такое чувство, что я веду репортаж с места боевых действий. И это так. Это война.
Павел Мельник».
Первым нарушил молчание Александр Хлопков.
– Черт возьми! – громко сказал он. – Мы не отработали
– Если конкретно, – перебил Малыш, – это Карл Хейфец. Павел очень живо обрисовал его образ. Не знаю, может, я ошибаюсь, но мне так кажется. Мы должны отработать деньги Ильи. Или вернуть их. Если первое, то я самолично пообщаюсь с Карлом. Я верну ему те две пули, которыми он застрелил Павла. Как ты на это смотришь, Илья?
Светлана шикнула на Валентина и ткнула себя в глаз. Малыш прикрыл рот ладонью.
– Извини, Илья, я хотел сказать, что ты думаешь по этому поводу.
Мельник сидел с низко склоненной головой. Он молчал больше минуты. Все с сочувствием смотрели на него. На глазах Светланы проступили слезы. Хлопков держал в руке заметку про излучатель Брауна, которая была вырезана из газеты не очень аккуратно – ножницы или нож отсекли больше половины второй колонки. Детектив перевернул заметку и долго смотрел на обратную сторону…
Наконец Мельник сказал, обращаясь к директору сыскного агентства:
– У меня тоже есть к вам предложение, Саша. Позавчера вы сказали, что ваша работа зависит от благосостояния ваших клиентов. Я еще располагаю некоторыми деньгами, могу продать машину Павла, кое-что из мебели… Как вы смотрите на то, чтобы завершить дело моего брата? Он был один, а нас сейчас много.
Хлопков молчал. Спохватившись, он передал статью об излучателе Елене Козиной.
Мельник обратился к Авдееву:
– А ты, Валентин?
Малыш не думал сейчас о незнакомом Хейфеце и докторе Ли, не думал он и о Вениамине Губенко, он на миг представил себе начальника милиции, областного прокурора, судью и еще целую кучу им подобных; они сидели за круглым столом, установленном в середине широкой площади, а вокруг них расположилась целая армия милиционеров, адвокатов, судей…
Валентин беспокойно заерзал на стуле. Потом ткнул свой нос в клетчатый носовой платок, аккуратно сложил его и зачем-то взвесил на ладони.
– Ты знаешь, – сказал он Мельнику, – последние два года я не вылезал из спален неверных супругов, записывал на магнитофон будоражащие воображение звуки, снимал на пленку голые задницы и тому подобное. Понимаешь, Илья, я готов продолжать это грязное занятие. Однако это не все, что я умею делать. Меня пучит заняться чем-нибудь почище… Сейчас у меня такое чувство, будто мне предложили совершить виток вокруг Земли в консервной банке. Я понимаю тебя, Илья, и уважаю. Хоть я и маленький, но в консервной банке не умещусь. И еще: я не умею дышать вакуумом.