Жнец
Шрифт:
О нет. Нет, ни за что. Она была не в настроении разбираться с ним сегодня вечером.
Не удостоив его вниманием, Морана снова отвернулась и направилась к комоду, на ходу скидывая туфли. Дверь позади нее захлопнулась. Раздался щелчок замка. Судя по реакции своего тела, она поняла, что он все еще в комнате.
– Красивое платье.
Морана замерла, взявшись за сережку, и принялась наблюдать, как он в отражении зеркала присоединился к ней.
– Спасибо, – ответила она, сняв серьгу. – Марони прислал его в качестве приветственного
Его глаза вспыхнули в отражении. Один-ноль в ее пользу.
Он шагнул ближе, встав почти вплотную позади нее:
– Тебе понравился фуршет?
Морана сделала глубокий вдох, не сводя с него глаз:
– Пока я только видела блюда. Но, судя по виду, уверена, что они очень вкусные.
Не успев и глазом моргнуть, она оказалась прижата к зеркалу, ее голова запрокинута назад. Они встретились взглядом в отражении, его теплое, мягкое дыхание овевало ее шею. Его грудь прижималась к ее спине, расширяясь с каждым вдохом в такт ее дыханию. Сердце Мораны забилось быстрее, кровь неслась под кожей, а все тело трепетало, оттого что она заставила его сорваться, заставила отреагировать.
– Смотри на все блюда, какие пожелаешь, дикая кошечка, – голос виски и греха коснулся ее уха и окутал тело, – но единственное блюдо, которым ты сможешь насытиться, находится прямо здесь.
Морана подавила стон, когда он коснулся зубами ее уха, не сводя с нее глаз.
– Я не делюсь.
Тристан Кейн слегка запрокинул ей голову, вдыхая ее запах.
– И я тоже.
Тупик. Они оба тяжело дышали. И тут Морана вспомнила, что в комнате установлена прослушка.
– Нас могут услышать, – напомнила она.
– Пусть слышат, – заявил он, водя носом вдоль ее шеи. – А заодно пусть услышат, что я сделаю с любым, кто к тебе прикоснется.
Тристан Кейн отпустил ее волосы и обхватил за шею, чувствуя, как бьется пульс под ладонью.
– Я переломаю все пальцы на его руке, – прошептал он, запечатлевая смерть на ее коже.
Морана смотрела на их отражение в зеркале, а ее соски затвердели, будто он ласкал их своими словами, стоя позади нее.
– Потом я вспорю ему горло, но не глубоко, чтобы он истекал кровью и выл, пока я заживо сдираю с него кожу, – продолжил он, заставляя ее содрогнуться от страха и удовольствия. Его глаза, сверкая, смотрели ей в глаза, рука придерживала за горло. – А затем подожгу.
Она чувствовала, будто ей обладают.
– А если я сама захочу, чтобы ко мне прикоснулись? – задала она тот же вопрос, который задавала Марони.
Его губы дрогнули, и Тристан Кейн крепче прижал ее к своему телу:
– Не захочешь.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, – он прильнул к ее шее, едва ощутимо водя губами по коже, и сказал: – Потому что ты оживаешь только для меня.
Морана задрожала и сжала пальцами ног ковер, чувствуя, как дрожит подбородок. Он прав.
Не желая отставать, Морана дерзко потерлась бедрами о его бедра и, почувствовав, как он возбуждается, заявила:
–
И впервые за все время, что знала его, Морана увидела, как на его лице появилась легкая улыбка. Совсем легкая, едва изогнувшая губы, но все же искренняя и заметная. И она накренила ее мир на оси, потому что у него на щеке была ямочка.
У него.
Была.
Чертова.
Ямочка.
Морана в изумлении уставилась на нее, отчего-то ошарашенная такой мелочью, и гадала, кем был последний человек, видевший эту ямочку.
Их глаза, все так же неотрывно глядевшие друг в друга, вели свой собственный разговор. Его улыбка постепенно угасала, а Морана, покачав головой, завела руку назад в отражении зеркала и впервые ощутила, как его щетина коснулась ее ладони.
Это стало для него последней каплей. Второй рукой он задрал ее платье над ягодицами и наклонил ее вперед, давая себе пространство для движения и все это время не разрывая зрительного контакта. Морана почувствовала, как он коснулся ее пальцами между ног, проверяя, мокрая ли она. Она текла от возбуждения.
– Здорова?
Морана ощутила всю значимость этого простого вопроса, произнесенного хриплым шепотом. Она знала, что это все изменит, знала, что они станут еще на шаг ближе друг к другу. Она молча кивнула. Тристан Кейн кивком обозначил свой ответ.
Все так же не проронив ни слова, она почувствовала сзади его головку. Привстала на цыпочки, чтобы быть на одном уровне, и отставила бедра, чтобы облегчить ему доступ. Убрав руку, он обхватил ее колено и приподнял. Морана поставила ногу на край комода, а второй осталась стоять на носочках с его поддержкой. Второй рукой он все так же держал ее за горло и неотрывно смотрел ей в глаза. Морана осознала, что впервые будет видеть его по-настоящему, когда он окажется внутри, а он впервые войдет в нее без преград.
Предвкушение нарастало, сердце громко стучало в ушах. Морана кожей ощущала, где они соприкасались, как и каждый его вдох.
А потом Тристан Кейн внезапно вошел в нее.
У Мораны вырвался громкий крик, комод ударился о стену. Она приоткрыла рот, тяжело дыша, а ее внутренние мышцы с удовлетворением приняли его внутрь. От того, что по всей комнате была установлена прослушка, а их обоих это не волновало; от того, что по одному только стуку комода о стену всем в доме станет ясно, что здесь происходит, у Мораны по спине пробежала дрожь.
Они неотрывно смотрели друг другу в глаза, и между ними промелькнуло понимание. Тристан Кейн прижал ее к себе, проникая все глубже и посылая жар по ее телу. Он вышел почти полностью, и ее стенки задрожали от ощущения пустоты, а затем вонзился снова еще сильнее. Комод еще громче ударился о стену. Морана застонала, ее дыхание участилось, его – стало более резким. Ее мышцы сжались вокруг него, словно тиски. Тристан Кейн отпустил ее колено и принялся потирать пульсирующий клитор.
Она закрыла глаза под натиском ощущений.