Жнец

РуНикс

Но сейчас он удерживался от желания врезать им только потому, что им всем были видны маленькие засосы, которые он оставил у нее на шее прошлой ночью. Они знали, что она принадлежит ему.

И его это безгранично радовало.

Черт, во всем, что касалось Мораны, он и впрямь был дикарем, как она его и называла.

Именно эта первобытная потребность заявить свои права, показать ей, что она принадлежит ему, привела к тому, что вчерашняя вечеринка закончилась для них сексуальным марафоном на всю ночь, выжавшим из него все до последней капли спермы и пота. Он набросился

на нее, едва они вошли в пентхаус, и взял прямо возле чертовых окон, которые она так сильно любила. А потом на кухонном столе, на лестнице и, наконец, в спальне. Сказать, что к концу он был измотан, было бы явным преуменьшением.

Тристан наблюдал, как Морана рассматривала «Мустанг» шестьдесят девятого года, точную копию ее машины, и нежно касалась автомобиля рукой. Он знал, как ей не хватало ее прежней машины, как сильно она была к ней привязана. Он подал парням знак, чтобы оставили их наедине, и подошел к ней.

– Нравится? – спросил он, желая знать, что не ошибся с выбором.

Морана кивнула.

Прежде чем он успел сказать что-то еще, она взяла его за руку, потянула к лифту и нажала на кнопку их этажа.

– Спасибо за прекрасное первое свидание, мистер Кейн. – Она посмотрела на него поверх очков.

Тристан прошелся взглядом по ее припухшим губам, а потом повернулся и взглянул на их отражение в зеркале.

Это никогда не надоест. Когда он впервые прислонился к этой самой стене и смотрел на их отражение в ту первую ночь, когда Морана осталась у него, что-то затрепетало в груди при виде ее миниатюрного тела рядом с его внушительной фигурой.

Сейчас она выглядела точно так же, но больше улыбалась. Тристан сомневался, что она осознавала это, но сам замечал, что Морана чаще прикусывала губу, больше говорила и махала руками во время разговора. Она стала более живой, и ему было безумно приятно это видеть. Тристан знал, что сам он травмирован. Знал, что никогда не сможет дать ей все, что она заслуживает. Но ему чертовски нравилось стараться, и каждая ее улыбка становилась ему наградой.

Именно такое обещание ее отец заставил его дать на смертном одре.

«Позаботься о ней», – сказал он, и в тот момент Тристан почувствовал связь с ним. Они оба знали, как больно лишиться самого дорогого, им обоим была знакома надежда, которая помогала сохранить рассудок. За последние годы Тристан несколько раз видел этого человека и всякий раз следил за его дочерью. Но он никогда не расскажет ей о силе своей одержимости. Нет, этому не бывать.

Двери разъехались, заставляя его вернуться в настоящее. Морана, как по сигналу, направилась прямиком к окнам и залюбовалась захватывающим видом ночного города, в небе над которым гремел гром.

Она сняла туфли, отбросила их в сторону и села перед окном. В комнате было темно, как и в ту ночь, когда его жизнь изменилась.

Она похлопала по месту рядом с собой и посмотрела на него блестящими глазами.

И Тристан пошел за ней, как ослепленный мотылек, готовый гореть в аду, лишь бы она смотрела на него таким взглядом.

– У меня тоже кое-что есть для тебя, – тихо произнесла она,

открывая черную сумочку-клатч, и протянула ему конверт.

Тристан в замешательстве уставился на него.

– Сегодня я встречалась с парнем из аэропорта, – пояснила она, и Тристан ощутил, как у него напряглось все внутри, что случалось всегда при упоминании другого мужчины.

Он пытался сдерживаться, но знал, какие люди жили в этом мире – люди, лишенные моральных принципов, совести и порядочности. Они увидят его женщину и украдут, не задумываясь о ее желаниях. Как бы ей это ни претило, но единственное, что обеспечивало ей безопасность, – это его репутация. Они бы похитили ее, но не стали переходить ему дорогу.

Однако Тристану это все равно не нравилось. Черт.

– Я заключила с ним сделку. Рассказала немного о том, что он хотел знать, а он дал мне это, – продолжила Морана, не замечая ревностного пламени, бушующего в его крови.

Тристан долго смотрел ей в глаза, изучая каждую зеленую крапинку на светло-карей радужке. Она открыла перед ним свое сердце. К черту всех, кто попытается отнять у него этот свет. Он разорвет всех в клочья голыми руками. Сделав вдох, чтобы успокоить ревностные порывы, он взглянул на конверт в своих руках, открыл его и достал оттуда клочок бумаги.

На нем был адрес.

Его сердце забилось так громко, как не билось уже давно, едва он заметил написанный от руки адрес места, расположенного в пяти часах езды от города, а потом посмотрел на нее.

– Я уже пробила адрес, – сказала Морана дрожащим голосом, ведь понимала, что это могло означать. – Там расположен дом. Завтра мы туда поедем.

Он хотел поблагодарить ее, сказать, что чувствовал себя самым счастливым ублюдком на свете от того, что она сделала и продолжала делать для него. Но слова, как и всегда, так и не сорвались с его губ.

Но она понимала. Черт возьми, она всегда понимала.

Он желал сказать ей, что любовь слишком слабое слово, чтобы выразить все, что он испытывал к ней. Морана изменила его, полностью перекроила изнутри. Подобно планете, которая внезапно притягивает спутник на свою орбиту, она привязала его к себе, указывала путь дольше, чем могла себе представить, и придавала смысл его существованию.

Она стала его силой притяжения, его чертовой планетой, без нее он был потерян.

Живя с прошлым, окутанным смертью, на опорах, утопающих в крови, он нашел нечто настолько ценное, что порой задавался вопросом, был ли готов пройти через все снова, лишь бы найти ее.

По окнам стучал дождь, гремел гром. Тристан наклонился и одними губами рассказал ей обо всем этом только одним доступным ему способом. Она прильнула к нему.

Она всегда за него держалась.

И когда рядом была единственная женщина, которую он любил, пока они искали другую любимую женщину, которую он потерял, Тристан ощущал себя любимым, принятым.

Целостным.

И он бы пережил все это снова только ради нее.

Серия «Темный стих» продолжается историей Данте и Амары в книге «Император».