Жнецы свободы
Шрифт:
– Неплохой результат, – говорит он, сжимая трость, и смотрит мне в глаза. – Попробуем еще раз? На колени!
Чувствую, как Трей опускается на пол и тянет меня за руку, которую до сих пор так и не выпустил. С силой выдергиваю у него ладонь, с трудом продолжая стоять. Удар следует быстро. Его оказывается достаточно для того, чтобы я потеряла сознание.
***
Так продолжается еще неделю. На восьмой день едва стою на ногах, когда нас ведут на экзекуцию к Бишопу. Как бы я ни сопротивлялась, понимаю, что это бесполезно. Скоро я не выдержу и сломаюсь. Смерть
Пока мы идем по коридору, а затем оказываемся перед садистом, с довольным выражением лица наблюдающим за нашими страданиями, вспоминаю свое прошлое и принимаю непростое решение.
Когда я была маленькой, мама часто повторяла, утешая меня после очередной неудачи, в силу возраста казавшейся мне катастрофой.
«Что бы ты ни делала, всегда нужно помнить про баланс. Ни один человек не может быть безгранично счастлив все время. Неудачи и трудности бывают у всех – это неотвратимо. Такова сама жизнь. Также помни, что ничего не дается легко, и жизнь обязательно нанесет свой удар, который скорее всего не будет единственным. Ты должна быть готова к тому, что каждый последующий удар будет вдвое сильнее предыдущего. Нужно просто быть сильнее, чтобы победить саму жизнь»
Тогда я не понимала, что это значит, но в полной мере постигла сейчас. В данный момент жизнь наносит мне сильнейший удар из всех, что когда-либо были. Ломает мою личность. Возможно, кто-то другой отразил бы его с легкостью, найдя в себе невероятный запас сил. Проблема в том, что все силы закончились на предыдущем, когда я узнала о том, что отец жив и ему на самом деле было плевать на нас.
Бороться с тем ударом, что происходит сейчас, уже просто нет никаких сил. Даже если бы и были, это не имеет никакого смысла. Ведь я сама себе больше не принадлежу.
И наконец я делаю это. Сквозь боль, сожаление и ненависть к самой себе. Делаю это. Я сдаюсь.
12. Нужен новый план
Ева
Пялюсь в потолок уже не меньше двух часов, словно это самое увлекательное занятие в жизни. Скоро начнется очередная тренировка. Интересно, что Бишоп придумает на этот раз?
Голова легкая, нет абсолютно никаких посторонних мыслей. Чувствую каждый синяк на теле, какой-то болит чуть меньше, какой-то – больше. Можно считать огромным прогрессом, что за столь короткое время я научилась по-другому воспринимать свое тело, обладающее огромным количеством энергии, и влияние на него извне.
Бишоп многому меня научил, и пусть его методы весьма жестоки, в какой-то мере я даже благодарна этому человеку. Нужно следовать простому правилу – выполнять все, что он приказывает, и тогда страдания практически сойдут на нет.
Действительно, с тех пор, как я отпустила себя, похоронила душу и оставила только оболочку человека, все стало гораздо проще. Не надо волноваться, что кто-то заденет твои чувства, если никаких чувств нет. Откуда им взяться у мертвого изнутри человека?
Я всегда была импульсивной и сначала делала, а потом думала, но это изменилось, с тех пор, как Ева Трент умерла, и
– Ева? – доносится голос с соседней кровати, но я игнорирую его. Через пару минут он пробует снова. – Ева?
Ноль реакции. Это больше не мое имя. Но, похоже, соседу что-то действительно нужно от меня.
– Восемь Четыре Три Семь? – раздраженно зовет он.
Отрываю взгляд от потолка и поворачиваю голову влево, безразлично глядя на Восемь Три Восемь Три.
– Чего тебе? – спрашиваю безэмоционально.
– Ты реагируешь неправильно! – вдруг заявляет он.
Совершенно не меняюсь в лице, хотя, признаться, слегка удивлена.
– Ты хотел со мной поговорить. Я спросила, чего тебе? Какой реакции ты ожидал?
– Я говорю не об этом. Ты стала куклой, марионеткой в руках опытного кукловода, – все это он произносит с обвинительными нотками в голосе.
– Ты ведь сам говорил, что нужно подчиниться. Именно это я и сделала. Всем стало легче.
Мне уже наскучил этот глупый разговор, поэтому возвращаю взгляд к потолку.
– Ты не понимаешь! – не сдается напарник. – Бишоп сделает из тебя идеальное оружие в своих руках.
– А разве не это главная цель обучения и тренировок новичков? – уточняю сухо.
– Нет! Не это! – отрезает он. – В первую очередь каждый из нас создан для благой цели. Когда мы становимся Жнецами, главная наша задача – охранять порядок и жизни людей. Ты же становишься безэмоциональной машиной. Бишоп готовит тебя к убийству врагов.
– На то они и враги, чтобы их убивать.
Слышу, как он поднимается с места, и уже через секунду нависает надо мной.
– Зачем ты это делаешь? – требовательно спрашивает Восемь Три Восемь Три, хмуро глядя мне в глаза.
Действительно, зачем? Может, так проще? Моя жизнь больше не моя. Меня создали для определенной цели. И я буду следовать ей.
Пусть даже кто-то думает, что я поступаю неверно.
Полностью игнорирую слова напарника. Не хочу повторять то, что он и сам прекрасно знает. На тренировках мы – слаженная команда, действующая в интересах друг друга, но наедине он становится занудой, которая капает мне на мозг своими нравоучениями.
Еще неделю назад другая «я» давно бы сорвалась, но ее больше нет, умерла и похоронена под обломками души.
Поднимаюсь на ноги, обхожу собеседника, который так и остается стоять возле моей кровати, и иду к раковине, чтобы утолить жажду. Поворачиваю вентиль как раз в тот момент, когда распахивается дверь.
На пороге Восемь Четыре Три Два – молодая девушка-Жнец. В последнюю неделю ее главная обязанность – сопровождать нас на тренировки и обратно. За все это время она едва ли произнесла пару десятков слов, будто забыла, что она без маски и может разговаривать.
Она не проявляет инициативы и не пытается общаться с нами, а мне тем более это не нужно. Жнец просто кивает, я закрываю кран и иду на выход. Проходим по коридору направо, а затем спускаемся на два уровня ниже. Что-то новое, здесь мы еще ни разу не были.