Жорж - иномирец
Шрифт:
– Поразительные мысли приходят после того, как смерть пройдет от тебя в одном шаге. Становишься как-то отвлеченнее от мирского. Где мои мысли, что упорно сидели в голове всего месяц назад? Их нет. – Меня передернуло. – Насколько они были мне приятны тогда, настолько тошнотворны сейчас. Машина, квартира, отдых на море. Горбатиться целый год, чтобы купить недельную путевку, это нормально? Только сейчас я понимаю, насколько тогда эти желания были мне навязаны той средой, в которой я находился. Границы моего представления обо всем были настолько узки, что выбирать-то было
– А сейчас, есть из чего? – Поинтересовался Антош.
– Есть. Сбежал с места казни, а такое ощущение будто вдохнул в себя весь мир. Вот смотрю сейчас на эту ровную степь, на луну эту огромную и люблю их, всем сердцем. Ну, и вас дураков, тоже.
– Не представляю, если кого-нибудь из нас действительно убили бы. – Кошка положила руки на меня и змея. – У меня никогда не было друзей, за которых я бы так сильно переживала.
– У меня тоже. – Согласился я.
– Раньше я думал, что у меня есть друзья, но теперь понимаю, что это были собутыльники. – Признался змей и вздохнул.
– Выходит, нам и домой навсегда не надо? – О себе я уже успел понять, что возврата к прошлому не будет.
– Повидать родителей, братьев и сестер, успокоить их, показать, что жива, пожить недельку и потом еще куда-нибудь махнуть. – Кошка мечтательно смотрела на желтую луну, отражавшуюся в ее глазах того же цвета.
– Знаете, что я чувствую последние дни, после того, как потерял желание вернуться домой? – Спросил Антош.
– Что?
– Легкость на душе. Небывалую легкость, будто стал легче воздуха.
– Вот что имел ввиду тот мужик, который запустил нашу катапульту. Наверное, всем, кто научился передвигаться сквозь миры приходит ощущение, что ты сбросил с себя тяжелый груз и можешь свободно парить в воздухе. Мы не знаем правил, никто нас не учил, как надо, как не надо, никто не настаивал, чтобы мы поступали так, а не иначе. Нас не ждет наказание за ослушание. Могут убить, те, кто про миры не в курсе, но у них так все заморочено, что лучше с ними не контачить. Я часто думал в первое время, почему Вольдемар не взял на себя роль учителя, разве это так сложно, научить передвигаться по мирам? А теперь мне совершенно ясно, что каждый до этого должен дойти сам, и ни в коем случае не должен учить кого-то этому делу. Человек не должен ходить сквозь миры, если сам не дойдет до этого, вот единственный закон, который надо соблюдать.
– Воздух что ли здесь какой-то пьянящий? – Антош поводил носом. – Мы ведь так никогда не разговаривали.
– Отличный воздух. – Кошка глубоко вдохнула. – Так приятно кружится голова.
– Постойте. – Я тоже принюхался. – Я-то подумал, что это эйфория после того, как мы избежали смерти, но теперь уверен, что есть и другая причина. В воздухе точно есть какое-то вещество, вызывающее опьянение.
– Да нет, Жорж, я ничего не чувствую. Воздух, как воздух. – Глаза кошки светились масляным блеском. – Наслаждайтесь.
– Что-то мне подсказывает, что мы забрели на маковое поле. – Я на самом деле почувствовал подвох. Уж больно было хорошо, как в сказочной неге.
Ляля закрыла глаза и замерла, почти
– Давайте останемся здесь подольше. – Произнесла она не своим голосом, не открывая глаз.
Змей забеспокоился. Заелозил, завертел головой.
– Что?
– Опять чувствую чужой взгляд. – Несмотря на опьянение непонятной природы, перебивающее ясный ум, ему хватило сообразительности не поддаваться этому. – Это ловушка.
– Надо уходить. – Решил я, хотя все мое естество желало остаться.
– Не надо уходить. Я могу летать. – Кошка расправила руки и попыталась изобразить парящую чайку. – Это прекрасно.
Меня отрезвило ее поведение.
– Антош, теперь же моя очередь выбирать мир?
– Да, твоя. – Согласился змей.
Наверное, теперь и ему стало понятно, что его выбор всегда отличался какой-то патологической склонностью к сомнительным вариантам. Я не змеиный психолог, но во мне была уверенность, что Антош считает себя неудачником. Таких умных, но затурканных неудачами личностей полно и в моем мире.
– Жоршшш. – Тихо прошипел змей.
Я обернулся. Рядом с нами поднималась земля. Бугорок, размером с сельский дом. Мне это совсем не понравилось, но напугать не смогло. Я был слишком под кайфом, чтобы реально оценить угрозу. Хищник на то и рассчитывал, что обдолбанные жертвы будут счастливо наблюдать его приближающуюся разинутую пасть, не имея желания сбежать. А хищник, по-видимому, особой прытью не отличался.
Я взял за руку Лялю, змей уже обернулся вокруг нас и смотрел на темный силуэт медленно приближающегося зверя.
– Куда? – Привычно спросил я, хотя в таких случаях лучше ничего не спрашивать, а действовать.
– Отсюда.
– Понял.
Распыленный в воздухе наркотик способствовал генерированию ярких картинок имеющих осязаемую правдоподобность. До сего момента я не встречал ничего похожего, но хотел верить, что рожденные в химическом экстазе моим воображением места действительно существуют. Очень захотелось посетить их.
Мгновение и надвигающаяся громада медлительного монстра исчезла вместе с огромным полумесяцем. Нас занесло в мир, напоминающий индийский праздник красок. Пестрая круговерть, куда ни глянь. С непривычки даже не понять, что видишь, растение, кусок неба или землю. Все раскрашено мазками, как на картине абстракциониста, без всякой системы и здравого смысла. Но красиво. Теперь я понял, что принимали художники для написания своих шедевров.
– Даже я так не смог бы? – Восхитился змей.
Он развязался и отправился оглядеться. Его переливающаяся в пестрых отражениях чешуя выглядела вполне гармонично. Только мы с кошкой остались точно такими же. Чистый воздух быстро поставил мозги на место, и хорошо, что это не сопровождалось тяжким ощущением похмелья. Ляля, пропустившая момент переноса, долго не могла поверить, что этот мир не результат продолжающегося действия наркотика.
– Знаешь, я, наверное, склонна к наркомании. – Призналась она. – Я опять хочу получить это ощущение. Это было, как жизнь без тела, как момент абсолютной гармонии со всем.