Жорж Кювье. Его жизнь и научная деятельность
Шрифт:
Добантон уже пытался применить сравнительную анатомию к восстановлению скелетов по немногим костям. Истинным tour de force его в этом отношении было определение жирафа по одной кости, хотя он никогда не видел скелет жирафа даже на рисунке.
Возникал вопрос, принадлежат ли ископаемые останки тем же видам, которые существуют и в наше время, или это – совершенно особый, угасший мир существ.
Бюффон уже высказал мысль о том, что некоторые из ископаемых животных не существуют более, но высказал нерешительно, с сомнениями и оговорками.
Кампер в 1787 году уже вполне определенно заявил, что некоторые из ископаемых видов теперь не существуют.
Так
Стало быть, и в этой области могучий ум Кювье удовлетворял назревшей потребности – чем и объясняется его быстрый и полный успех.
Исследования Кювье начались мемуаром об ископаемых слонах, в котором он доказал, что найденный в Сибири слон (мамонт) есть вид, совершенно отличный от ныне живущих. За этой работой последовали другие. Собирание материала шло параллельно с исследованиями. В музее Ботанического сада оказалось лишь немного скелетов, да и те валялись в подвалах, «наваленные как дрова», по выражению Кювье. Он вытащил их на свет божий и в течение последующих лет прибавил к ним огромное количество материалов, приходивших со всех концов света. Но особенно много дали ему гипсовые ломки Монмартра, оказавшиеся неистощимым рудником окаменелостей.
Мамонт еще очень близок к существующим животным и не мог так поразить воображение, как рисунки двух новых родов толстокожих – палеотерия и анаплотерия, – восстановленных Кювье по немногим костям, найденным в Монмартре. Когда он представил их академии, впечатление было огромное. Одни радостно приветствовали новую эру в науке, другие сомневались и не доверяли. Но сомнения и недоверие рассеялись, когда найдены были полные скелеты этих животных, подтвердившие рисунки и описания Кювье.
Работа его сосредоточивалась главным образом на млекопитающих, частью на пресмыкающихся. Это имело свое значение. Пока изучали ископаемые раковины и т. п., нельзя было поручиться, что где-нибудь, в отдаленных морях, под неисследованными широтами, не живут до сих пор эти животные. Но крупные млекопитающие во времена Кювье были уже почти все известны, и когда из-под его творческих рук вереницей потянулись мамонты, мастодонты, мегатерии, палеотерии и им подобные чудовища, – нельзя было сомневаться, что в них воскресает давно исчезнувшая, погибшая фауна…
Таким образом, Кювье первому удалось найти и показать ученому миру, так сказать, сам объект исследования.
Но ему приходилось создать и метод новой науки. «Как антикварий нового рода я должен был восстановить эти памятники минувших переворотов и прочесть их смысл; должен был собрать и сблизить в их первобытном порядке останки, из которых они составлены; вновь соорудить древние существа, которым эти останки принадлежали, возобновить их с принадлежащими им соразмерностью и свойствами и наконец сравнить их с существами, поныне населяющими поверхность земного шара, – искусство, прежде неведомое, предполагающее науку, до сих пор едва известную, – науку о законах, определяющих существование форм в различных частях органических тел».
Чтобы ясно понять всю трудность этого дела, не нужно забывать, что находки целого скелета представляют лишь весьма редкий случай; большей частью отдельные кости различных видов перемешаны
«Я был в положении человека, которому дали кучу исковерканных и неполных останков нескольких сотен скелетов; следовало подобрать их кость к кости; это было просто воскрешение из мертвых, а у меня не было всемогущей трубы; но мне заменили ее неизменные законы, предписанные живым существам, и по указаниям сравнительной анатомии каждая кость, каждый обломок кости становились на свое место». В основу своих исследований Кювье положил принцип соотношения органов, выведенный им из изучения сравнительной анатомии. Мы изложим этот принцип его собственными словами:
«Всякое организованное существо представляет нечто целое, единую и замкнутую систему, части которой взаимно соответствуют. Ни одна из этих частей не может измениться без того, чтобы не изменились другие, и, следовательно, каждая из них, взятая отдельно, указывает и дает все остальные».
"…Чтобы челюсть могла хватать добычу, она должна иметь известную форму в мыщелках, известную величину височной мышцы, требующей определенного пространства в принимающем ее углублении и определенной выпуклости в скуловом своде, под которым она проходит; скуловой свод должен также иметь известную силу, чтобы дать опору жевательной мышце, и т. д.».
"…Словом, форма или очертание зуба определяет форму мыщелков; очертание лопатки определяет очертание когтей, подобно тому, как уравнение дуги определяет все ее свойства».
Есть однако случаи, в которых теоретические заключения оказываются недостаточными. «Я сомневаюсь, – говорит Кювье, – чтобы кто-нибудь без помощи наблюдения мог отгадать, что все жвачные – и только жвачные – имеют раздвоенное копыто. Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог угадать, что лобные рога имеются только у этого класса животных и что те из них, у которых есть острые клыки, по большей части лишены рогов».
Словом, мы видим, что два признака совпадают, и не знаем, чем это обусловлено. Однако, раз такое совпадение является у массы животных, мы должны заключить, что существует какая-то причина для этого, причина определенная и постоянная, действие которой проявится и в тех животных, которые нам еще неизвестны. Таким образом, из изучения сравнительной анатомии мы выводим эмпирические законы, которые могут служить подспорьем там, где не помогает теория.
«Принимая таким образом метод наблюдения как дополнительное средство в тех случаях, когда теория оказывается недостаточной, мы, наконец, доходим до изумительных подробностей. Малейшая площадка или грань кости, малейшая ее выпуклость или отросток имеют определенный характер, соответственно классу, разряду, роду и виду животных, которым они принадлежат; и это простирается до того, что всякий раз, когда мы имеем хоть одну оконечность кости, хорошо сохранившуюся, мы можем по ней… определить все остальные части с такой точностью, как если бы имели перед собой целое животное. Следуя этому методу, я несколько раз делал испытания над частями известных мне животных, прежде чем положился на него при определении ископаемых костей, и эти испытания всегда венчались столь совершенным успехом, что я не имею ни малейшего сомнения в точности результатов, доставленных мне этим методом».