Жорж Милославский. Альтернатива

Юрий Ра

– Во ты загнул, прямо как комиссар, еще и Лелина процитировал. А главное к месту, не придерешься.

– Я в Комитет из комсомола пришел.

– Вон оно чего. А я думал, из спорта. Жорж, тебе на самом деле сколько лет?

– Закрытая информация, Сергей Александрович.

– Тьфу на тебя!

– Ну серьезно, Сергей, я похож на девятнадцатилетнего?

– Нет.

– А по паспорту мне столько.

– Всё у вас во Двойке не как у людей.

Языком в КУОС трепать было не принято, никто никому ничего лишнего не рассказывал. Но по непонятной причине на следующий день моя группа уже знала о моем участии в сходке с разгромным результатом. Вечером после факультативной

тренировки и коллективного посещения душа уже компания, а не группа собралась на посиделки:

– Жорж, это же правда.

– Что правда? И что есть истина?

– Вы же поняли. Правда, что вы с курсантами в сходке играли один против трех?

– Не буду отрицать.

– Я смотрел, на вас ни одного синяка от пуль нет.

– Видимо, не смогли попасть, я щуплый и вообще мелкий.

– Крут наш препод! Вы один группу из троих диверсантов уделал.

– Да чего там, они же курсанты, то есть ребята несмышленые пока. Вот их и учат. Вот против Голова я бы не вышел. В смысле вышел, но проиграл бы. Скорее всего.

– А в этот раз вы тоже запрещенными методами пользовались?

– Стоп! Это когда я пользовался запрещенными методами? Я строю свой курс обучения так, как считаю правильным и ничего себе не запрещаю в принципе.

– Не так выразился. У вас что-то было нерегламентированное, о чем не знали курсанты.

– Конечно! Презерватив в кармашке штанов и кусок шпагата. Презерватив не пригодился, поскольку я консервные банки нашел.

– Здорово! У них ни одного шанса против вас! Консервные банки – это сила! Не тяните уже.

– Привязал шпагат к банкам, протянул над полом. Когда они пошли, я слышал, по какому крылу они перемещаются. Темновато там было, я еще бечевку об подошву выпачкал.

– Гениально! А если бы банок не было?

– Так гандон на что! Я бы презики надул и также внатяжку повесил. За шпагат потянули, гандон хлопнул – привет начальству.

– А если бы гандона не было?

– Запомни, Федоров, в любом коллективе хоть один гандон, а найдется.

– Ха-ха-ха! Точно, без них никуда! У нас тоже был, ушел с курсов.

Святые люди, они уверенны, что в их коллективе ни одного нет. С такими можно воевать. Но воевать пока рано, пока у нас холодная война. И вся беда в том, что мы к ней привыкли. Бла-бла-бла, холодная война, агрессоры и милитаристы… но народ это воспринимает как пропаганду, причем неумелую. Ни ненависти к врагу, ни желания победить. Эдак скоро и в этом временном кластере пойдут шутки про «объявить Америке войну и сразу сдаться». А деды этих людей воевали с фашистами, а их отцы слушали жестокое и правильное стихотворение «Сколько раз ты увидишь немца, Столько раз ты его убей!». Такая вот странная история с литературой.

– Парни, на будущее, не надо за мной подглядывать в душе, я не красна девица, у меня тот же комплект причиндалов, что и у вас. Свои рассматривайте.

– Фу, Милославский, вечно вы всё опошлите! Этому не наливаем больше!

– Парни, а у нас же и нечего наливать. Нахрена так говорить, он подумает, что мы тут бухаем.

– Скворцов, расслабься, учись понимать шутки, а то придешь в какой-нибудь коллектив и провалишься, тебя моментом вычислят по реакции на анекдот.

– Жорж, а вы что предпочитаете из алкоголя?

– Игристые вина. Французские, итальянские, хотя и испанские порой вполне.

– Ого, губа не дура у вас.

– Так я и сам не дурак.

– А вы за кордоном бывали? Ой, прошу прощения, молчу.

– На первый раз не замечу. И вообще, не пора ли нам по норам? В смысле, по номерам, а не туда, куда хочется.

Январь промчался быстрее декабря, вероятно этому способствовало отсутствие

выматывающих поездок. Вечера в казарме оказались для моей психики менее выматывающими, чем электричка. Поправочка, не в казарме, а в офицерской гостинице. Быстро я забыл уклад настоящей казармы, однако. А еще январь принес кучу подарков. Кроме вознаграждения по итогам года от конторы, внезапно мне выписали премию от КУОС за новый элемент экипировки под названием накладки Милославского. Не знаю, насколько это теперь официальный термин, но в определенных кругах наколенники теперь зовут именно так. Отметился, блин. Так что пара тысяч на что-нибудь дорогостоящее теперь у меня есть. Например, хватит на видеомагнитофон. Еще и на пару кассет останется, которые по сотне рублей на черном рынке. Можно будет фильмы с Брюсом Ли крутить. Спасибо, не надо! А на колеса всё равно не хватит, так что пусть полежат чуток. И чего я так расщедрился, тот Жигуль в Калининграде отделу отдал. Мог бы потом забрать и приватизировать. Хотя это слово еще не в ходу. И не факт, что приватизация в России пройдет своей косой смерти по заводам и фабрикам. Просто потому, что нынешнее руководство постарается не утерять суверенитет России.

Глава 5. Старые друзья не меняются

После очередного занятия я вышел из класса и наткнулся взглядом на очередного мужчину в штатском непримечательной внешности, ростом чуть выше среднего и лицом славянского типа. От основной массы таких же мужчин, тусующихся на курсах, он отличался отсутствием волевого подбородка и резко очерченных скул, какие так любят художники изображать на патриотических плакатах. А еще ожидавший меня человек отзывался на имя Петр и имел литературную фамилию Онегин. И я сразу понял, мне попытаются подсунуть какую-нибудь подлянку в красивой упаковке. С другой стороны, я ему так много какашек накидал за время нашего знакомства, что вполне честно ожидать обратку. По сути, его могли и дальше держать в резерве КГБ, если бы ни мои художества. Вдруг ему светила карьера первого секретаря ВЛКСМ всего Советского Союза?

Не светила. Я точно знаю, что если бы я не лез со своими какашками, то через три года комсомол бы самораспустился в условиях смены политического строя и гибели империи. А теперь по комсомолу ничего не ясно. Вдруг в голове возник вот неожиданный вопрос – я предполагаю, что СССР развалится неминуемо, я очень надеюсь, что будут реализованы планы обновленного руководства страны по смягчению падения, так вот – будет ли это считаться гибелью империи? Потеряв какую-то часть или даже многие из провинций и окраин, перестанет ли Россия быть Империей? Какая мне разница, спрашивается. Великодержавный шовинизм, так четко описанный Ульяновым (Лениным) из нашей крови никуда не делся. Если вспомнить Западных философов и политиков, вещавших в том плане бытия перед моим попаданием, все русские заражены этой имперской идеей, мол зараза въелась в них за многие сотни лет и мешает нормальным людям уничтожить этот оплот мракобесия и квасного патриотизма. Значит и сейчас в нас есть эта зараза, в восемьдесят восьмом году она тоже присутствует в крови, просто спит сучка.

– Добрый день, дорогой товарищ…

– Не создавай интриг на ровном месте, Жора. Привет!

– Я что, я строго по шаблонам, у нас тут секретность и всякие допуски к тайне. Рад видеть, Петр! Хотя и понимаю, что не с добром ты ко мне, ой не с добром.

– Да что ж так? Когда я тебе зла желал, Жорж?

– Не, ты не мне зла хочешь, а токмо пользы для родного Управления и Родины в целом. А уж как оно на моей шкуре отзовется, будет видно. Не так?

– Ну, где-то примерно может, и так. Но ведь не со зла!