Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Ну, а если, — выказал предположение граф, — найдется кто-нибудь, кто заявит, что этот посол, молодой, красивый, галантный и самоуверенный, поскольку он носит фамилию де Роган и титул принца, писал так не потому, что считал брак с австрийской принцессой вредным для интересов Франции, но потому, что в кичливости своей, поначалу благосклонно принятый эрцгерцогиней Марией-Антуанеттой, тщеславно вообразил, будто ее благосклонность является чем-то большим, нежели простой приветливостью, что ответит на это надежный подданный и верный
— Он будет все отрицать, сударь, так как нет никаких доказательств, будто он питал подобные чувства.
— А вот тут, ваше высокопреосвященство, вы ошибаетесь, — возразил граф. — Как прикажете расценивать холодность дофины к вам?
Кардинал вновь заколебался.
— Послушайте, принц, — предложил граф, — вместо того чтобы ссориться, что и произошло бы, не окажись я благоразумней вас, станем добрыми друзьями.
— Добрыми друзьями?
— А почему бы нет? Добрые друзья — это те, кто оказывает нам услуги.
— Вы полагаете, мне могут потребоваться ваши услуги?
— Вы опять делаете ошибку. В течение этих двух дней, что вы в Париже…
— Я?
— Разумеется, вы. Бог мой, ну чего ради вы пытаетесь скрыть это меня? Я же все-таки колдун. Вы покинули принцессу в Суассоне и на почтовых лошадях приехали в Париж через Виллер-Котре и Дамартен, то есть по более короткой дороге, а приехали вы, чтобы попросить у своих близких друзей помощи, в которой они вам отказали. Получив отказ от нескольких человек, вы опять же на почтовых лошадях отправились в Компьень, но и там вас ждала неудача.
Кардинал выглядел совершенно раздавленным.
— Ну, и какого же рода услуг я могу ожидать от вас, ежели обращусь к вам? — осведомился он.
— Помощи, которую может оказать человек, делающий золото.
— А что мне с того, что вы делаете золото?
— Помилуйте! Вам через сорок восемь часов необходимо уплатить пятьсот тысяч франков… Я не ошибся, пятьсот тысяч?
— Не ошиблись.
— И после этого вы спрашиваете, зачем вам друг, умеющий делать золото? Да затем, что у него вы получите те самые пятьсот тысяч франков, в которых вам всюду было отказано.
— И где же я смогу их получить? — заинтересовался кардинал.
— Улица Сен-Клод на Болоте.
— Как я распознаю дом?
— По бронзовому дверному молотку в форме головы грифона.
— Когда я могу приехать?
— Если вас устроит, монсеньер, послезавтра в шесть вечера, ну, а впоследствии…
— Впоследствии?
— Всякий раз, когда вам будет угодно навестить меня. Все, наша беседа завершается: принцесса кончила молиться.
Кардинал, признав себя побежденным, не пытался более сопротивляться и, подойдя к принцессе Луизе, сказал:
— Ваше высочество, должен вам заявить, что граф Феникс совершенно прав, свидетельство, представленное им, законно, вне всяких сомнений, а кроме того, данные им объяснения вполне удовлетворили меня.
Граф поклонился.
—
— Последнее слово принадлежит этой женщине.
Граф снова поклонился, давая понять, что не имеет ничего против.
— По собственной ли непринужденной воле вы желаете покинуть монастырь Сен-Дени, куда пришли просить у меня убежища?
— Ее высочество спрашивает, — немедленно повторил граф, — по собственной ли непринужденной воле вы желаете покинуть монастырь Сен-Дени, куда пришли просить убежища. Отвечайте, Лоренца.
— Да, по собственной воле, — подтвердила Лоренца.
— Дабы последовать за вашим мужем графом Фениксом?
— Чтобы последовать за мной? — повторил граф.
— О, да! Да! — воскликнула Лоренца.
— В таком случае, — сказала принцесса, — я не держу никого из вас, поскольку это значило бы препятствовать чувствам. Но если во всем этом есть что-то, выходящее за пределы естественного порядка вещей, пусть Божья кара падет на того, кто ради корысти или собственных интересов возмущает гармонию природы. Ступайте, граф Феникс, ступайте, Лоренца Феличани, я не удерживаю вас… Да, возьмите только драгоценности.
— Мы жертвуем их для бедных, ваше высочество, — объявил граф Феникс. — Милостыня, поданная вашей рукой, вдвойне угодна Господу. Единственно, я прошу вернуть мне моего коня Джерида.
— Можете забрать его. А теперь, сударь, ступайте.
Граф отвесил поклон принцессе и предложил руку Лоренце; та оперлась на нее и удалилась, не молвив ни слова.
— Ах, господин кардинал, — произнесла принцесса, печально качая головой, — есть нечто непостижимое и роковое в воздухе, которым мы дышим.
53. ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ СЕН-ДЕНИ
Как мы уже говорили, расставшись с Филиппом, Жильбер смешался с толпой.
Но на этот раз сердце у него не трепетало от радости и ожидания; он бросился в шумящий поток, и душа его разрывалась от боли, которую не могли смягчить даже теплота, выказанная ему Филиппом, и его любезные предложения помощи.
Андреа и не догадывалась, насколько жестока была она к Жильберу. Этой красивой и спокойной девушке даже в голову не приходило, что между нею и сыном ее кормилицы может быть что-либо общее — ни в радости, ни в горе. Она просто не замечала людей ниже ее по положению и в зависимости от настроения — веселого или грустного — то освещала их своим сиянием, то отбрасывала на них свою тень. На сей раз она оледенила Жильбера пренебрежением, а поскольку сделала это безотчетно, то даже не заметила, сколь была высокомерна. Но Жильбер, словно воин, лишившийся оружия, принял очень близко к сердцу и презрительные взгляды, и надменные речи; он еще не был философом в достаточной степени, чтобы умерить боль сердца, кровоточащего от отчаяния.