Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша
Шрифт:
На высоком первом этаже, куда входили через крыльцо с несколькими ступенями, располагались прихожая, обставленная дубовым буфетом, шкафом и стенным умывальником; маленькая гостиная, служившая также столовой и потому меблированная стульями красного дерева с черными сиденьями и круглым столом с откидными краями, У стены — две опирающиеся на нее консоли с мраморной отделкой. На других стенах эстампы, обрамляющие стенные шкафы, которые тоже остеклили и в которых поблескивает теперь серебряная посуда. Ротонда приспособлена под будуар. Там красуется фортепьяно, но комната служит, прежде всего, туалетной. В ней множество зеркал — висячих и трюмо, что позволяет Розе любоваться собой во всех ракурсах, а это, наверное, было красивое зрелище. Четвертая, и последняя, комната — спальня. Она меблирована заново. Г-жа де Богарне купила новые кресла
Ни для Гортензии, ни для Евгения комнаты не предусмотрены. Дети находятся в пансионах: Гортензия у г-жи Кампан [91] , а Евгений, вернувшийся из армии, поручен заботам гражданина Патрика Мак Дермота, директора «Ирландского колледжа», тоже расположенного в Сен-Жермене. Поэтому Роза может жить на свой вкус, а мы знаем, что это означало.
В особняке, разумеется, много лишнего, но не хватает кое-чего самого необходимого. То же — в загородном доме в Круасси, за наем которого платит или будет платить Баррас. «Г-жа де Богарне, — рассказывает он, — предложила мне принять на себя невыплаченную ею часть задатка за аренду дома в Круасси. Я согласился, но, обосновавшись там, она призналась мне, что не в состоянии выплачивать очередные взносы, а за прошлые месяцы — тем более; я заплатил за все и даже за починку того, что пришло в ветхость». Когда, уже став членом Директории, он ездил завтракать к Розе, перед ним скакали жандармы и везли корзины с провизией. «Птица, дичь, редкие фрукты переполняли ее кухню, а ведь была самая голодная година, — рассказывает сосед Розы будущий канцлер Паскье. — В то же время в доме не хватало кастрюль, стаканов и тарелок, которые ей приходилось занимать в нашем убогом хозяйстве».
91
Кампан — Жанна Луиза Анриетта Жене, в замужестве Кампан (1752–1822), доверенная приближенная королевы Марии Антуанетты, после казни последней, а затем Термидора — содержательница пансиона в Сен-Жермене.
Иногда Роза выполняет также обязанности хозяйки в особняке Барраса на улице Шайо, там, где теперь у нас музей Гальера [92] .
Однажды не то в прериале, не то в мессидоре III года г-жа Тальен пригласила в Хижину странного военного, хилого и обтрепанного, которого встретила неизвестно где. Быть может, у г-жи Перлон, которая отлично знает его семью, но, вероятнее, у Барраса, покровительствующего ему с 1793. Его плохо напудренные волосы свисают, «как собачьи уши» на впалые, отливающие желтизной щеки. Он без перчаток, на нем старый изношенный сюртук. Что касается сапог, то их уже много месяцев не касалась щетка. Как ни удивительно, этот военный — генерал, но числится в резерве. Его половинное жалованье позволяет ему есть всего раз в день, и в полдень он довольствуется чашкой черного кофе. Он живет довольно далеко от Аллеи вдов, около моста Сен-Мишель, но отправляется к своей покровительнице пешком: ему не на что нанять экипаж.
92
Музей Гальера — музей Моды и костюма на авеню Петра I Сербского в Париже, помещающийся в здании, построенном герцогиней Гальера и завещанном ею столице Франции.
Зовут его Наполеон Буонапарте.
Терезию он посещает, прежде всего, потому, что ухаживает за ней. «Г-жа Тальен была тогда умопомрачительно хороша, — скажет он на Святой Елене. — Хотелось целовать ей и руки, и все, что можно». Но видится он с ней еще и затем, что хотел бы получить форменные штаны, а это почти невозможно: он в резерве, сукно же выдается лишь тем офицерам, что в строю. Кроме того, сославшись на состояние здоровья, он, артиллерист, отказался принять начальствование над пехотной бригадой и отправиться в Западную армию
— Женщины кое на что годны в этом мире: они услужливее мужчин.
Поэтому он расхрабрился и изложил г-же Тальен свои экипировочные заботы. Терезия нашла участие в этом деле забавным и через несколько дней встретила беднягу такими брошенными через всю гостиную словами:
— Ну вот, мой друг, вы и получили ваши штаны!
Позднее будущий император вспомнит об этом. Вспомнит он также, что Богоматерь Термидорианская расхохоталась ему в лицо, когда он предложил ей развестись и выйти за него.
Заметила ли его Роза во время своих визитов в Хижину? Помнит ли она, как однажды вечером Баррас представил ей этого маленького корсиканского военного? Неизвестно. Во всяком случае, впечатления на нее он не произвел. Однако у этого бедняка довольно тонкие черты лица и изысканный рисунок губ. «Сегодня мне кажется, — пишет один из тех, кто видел Бонапарта в те времена, — что тонкий, изящный, решительный контур его рта обличал в нем человека, презирающего опасность и отнюдь не избегающего ее».
Баррас, без сомнения, испытал то же чувство, когда бывший комиссар Тюро первым назвал имя Буонапарте в ночь с 12 на 13 вандемьера. Конвент готовился самораспуститься и уступить власть Директории. Депутаты только что проголосовали за декреты, которые правыми секциями, воспользовавшимися аргументацией «левых», были расценены как «оскорбительные для нации». Разве не будет ограничено число избирателей? Разве не умален суверенитет народа тем, что его избранники потеряют две трети мест в будущем Собрании, поскольку их зарезервировали за собой члены Конвента, не столь наивные, как члены Учредительного собрания в 17 91?
Миролюбивый генерал Мену, дезориентированный этим мятежом «правых», своих союзников по Прериалю [93] , капитулирует. Члены Конвента, по их собственному выражению, отдают себе отчет, что «молния революции потухла в их руках». Конвент в отчаянии назначает командующим войсками Парижа Барраса, который 9 термидора возглавил удар по ратуше и Робеспьеру. Бывший младший лейтенант колониальных войск при Людовике XVI сознает, что генерал он случайный, без всякого опыта; поэтому он ищет себе в помощь настоящего генерала и — предпочтительно — артиллериста.
93
Прериаль — имеется в виду восстание парижской бедноты против термидорианского Конвента, происходившее 1–4 прериаля III года Республики (20–23 мая 1795).
— Буонапарте, — бросает Баррас.
Фрерон, ухажер Полетты Бонапарт, будущей Полины, одобряет предложение. Баррас, видевший Бонапарта в деле во время осады Тулона, соглашается.
— Приведи его, — говорит он Фрерону.
«Мемуары» Барраса, частично написанные Русленом де Сент-Альбеном [94] , представляют собой набор намеренных ошибок. Так, например, будущий директор утверждает, что это он произвел в капитаны лейтенанта Бонапарта под Тулоном, тогда как чин капитана был дан его «преемнику» Людовиком XVI девятнадцатью месяцами раньше.
94
Руслен де Сент-Альбен — граф Александр Шарль Омер Руслен де Корбо де Сент-Альбен (1773–1847), политический деятель и публицист, которому Баррас по завещанию поручил отредактировать и дописать его «Мемуары». Опубликовал их сын Руслена Ортанзиюс де Сент-Альбен.
В рассказе Барраса не фигурируют ни Тюрро, ни Фрерон. Это он сам якобы сказал:
— Заменить Мену? Нет ничего легче. У меня есть нужный вам человек. Это маленький корсиканский офицер, который не заставит себя просить.
Если верить Баррасу, Бонапарта нигде не могли найти: он собирался стать на сторону роялистов, но те отказались от его услуг.
По утверждениям других очевидцев, будущий император сидел на спектакле в театре Федо, когда разнесся слух, что роялистские секции идут на Конвент. Тогда он отправился бродить по кулуарам Собрания, где его нашли и отправили на площадь Карусели в штаб Барраса.