Жребий Флетча
Шрифт:
Эггерз хлопнул себя по колену.
– А я, Ричард, припас для него пару отличных итальянских наручников. Флетч сел.
– Послушайте, они мои друзья. Вы хотите, чтобы я записывал разговоры моих друзей?
– Я думал, у хорошего журналиста не может быть друзей, – процедил Фейбенс.
– Просто другие журналисты, – пробормотал – Флетч.
– У вас нет выбора, Флетчер, – подвел черту Эггерз.
– Черт! – Флетч вертел в руках ключ от ячейки. – Мне-то казалось, что ЦРУ перестало этим заниматься. Внутренний шпионаж, присматривание
– Вы все неправильно поняли, Флетчер, – покачал головой Фейбенс. – Мы лишь стараемся наладить отношения с общественностью. Нам это дозволено. Вот мы и хотим найти друзей среди американских журналистов.
– Другой цели у нас нет, – заверил Флетча и Эггерз. – Зная об их частных проблемах, мы, при случае, поможем их разрешить.
– Кроме их дружбы нам ничего не нужно, – продолжил Фейбенс. – Особенно, дружбы Уолтера Марча. Вы его знаете?
– Издатель «Марч ньюспейперз». Одно время я у него работал.
– Совершенно верно. Очень влиятельный человек. Но вы, скорее всего, понятия не имеете о том, что происходит в его спальне.
– Мой бог, – ахнул Флетч, – да ему больше семидесяти.
– И что? – Эггерз, похоже, полагал, что для мужчины это не возраст. – Я читал в книге...
– Уолтер Марч, – прервал его Фейбенс. – Мы очень хотим подружиться с Уолтером Марчем.
– Допустим, я выполню вашу просьбу. Что потом? – спросил Флетч. – Я отправлюсь в тюрьму?
– Нет, нет. Все ваши налоговые неурядицы исчезнут, как по мановению волшебной палочки. Они утонут в Потомаке, и уже никогда не вынырнут на поверхность.
– Как так?
– Мы об этом позаботимся, – ответил Эггерз.
– Могу я получить письменные гарантии?
– Нет.
Фейбенс положил на стол фирменный конверт «ТУЭ» с билетом.
– Генуя, Лондон, Вашингтон, Хендрикс, Виргиния. Ваш самолет вылетает в четыре часа. Флетч глянул на загорелую руку.
– Мне нужно принять душ. Эггерз рассмеялся.
– Не лишне надеть и брюки.
– Как я понял, вы решили вернуться домой без наручников? – уточнил Фейбенс.
– Вы сами сказали, что у меня нет выбора, – огрызнулся Флетч.
ГЛАВА 2
– Значит, ты решил шпионить за всей элитой американской журналистики? Лишь потому, что кто-то попросил тебя об этом? Интересная мысль.
Голос Джиббса едва прорывался сквозь помехи. Когда Флетч звонил из Лондона, слышимость и то была лучше.
В другом конце зала ожидания Национального аэропорта духовой оркестр заиграл «Америку».
Флетч ногой вытолкнул коричневый чемодан, который чуть раньше достал из ячейки 719, и захлопнул дверь телефонной будки.
– Флетч?
– Я здесь. Закрывал дверь.
– Ты уже в Вашингтоне?
– Да.
– Долетел хорошо?
– Нет.
– Мне тебя жаль. А что случилось?
– Сидел рядом со методистским священником.
– А что плохого в том, что твоим соседом оказался методистский священник?
– Ты что, шутишь? Его самодовольство
– О Господи, Флетч.
– Вот-вот, он разве что не представлялся Иисусом Христом.
– Ты еще можешь спеть пару строчек гимна Северо-западного университета?
– Я бы и раньше с этим не справился.
Студентом Дон Джиббс верил в футбольную команду (играл в основном составе), пиво (выпивал ящик в промежутке между субботним вечером и утром понедельника) , машины фирмы «Шевроле» (ездил на сине-желтом седане), методистскую церковь (для женщин и детей) и прикладную физику (имея в виду постоянный доход, гарантируемый специалистам этого профиля американской промышленностью, в которую он тоже верил, но американская промышленность не ответила ему взаимностью, не предложив работу после получения диплома). Не вызывали у него доверия поэзия, изобразительное искусство, философия, психология, короче, весь блок гуманитарных ценностей. Собственно, такая точка зрения всегца преобладала в американской промышленности, но никем не выражалась столь явно при приеме на работу.
В студенческом городке они с Флетчем жили в одной комнате.
– Из университета я вынес только одно, – прокричал Флетч в трубку. – Все мои наименее удачливые сокурсники пошли работать в государственные учреждения.
– Кто кому звонит? – Джиббс даже осип от негодования. – Скажи мне, Флетчер. Ты – мне или я – тебе. Ты просишь о помощи или я?
– Остынь, Дон. Сегодня утром ты забыл принять античувствительную пилюлю.
– Меня тошнит от вашего брата-журналиста, поливающего нас грязью во всех газетах. Но, стоит у вас вскочить прыщику, вы бежите к нам, заливаясь горючими слезами.
– Не болтай ерунды. Дон. Я никогда не цеплял тебя в своих статьях. Ты слишком мелкая сошка.
– Неужели?
Точно в такой же манере, семнадцатилетними, они спорили в одиннадцать вечера, кому первому идти в душ. Флетча бесила привычка Джиббса двадцать минут стоять под струей. Джиббс терпеть не мог запотевших зеркал.
– Да. Более того, я не прошу тебя об услуге. Я лишь задаю тебе вопрос.
– Зато какой вопрос, Ирвин Морис? Имеешь ли ты юридическое право шпионить за цветом американской журналистики? Нет! Абсолютно нет! – Джиббс понизил голос. – Но, честно говоря, Ирвин Морис Флетчер, я подозревал, что ты всегда именно этим и занимался.
– Забавно, забавно, – Флетчу пришлось хохотнуть, показать Джиббсу, что он ценит юмор. – С каких это пор ты стал адвокатом? Я не просил совета. Я и сам знаю, что тайком записывать разговоры моих друзей с последующим использованием пленок для шантажа – нехорошо, даже если снимать сливки, то есть вить из них веревки, буду не я. Вопрос в другом: должен ли я это делать?
На другом конце провода повисла тишина.
– Эй! Дон?
В трубке щелкнуло.
– Флетч?
– Я здесь.
– Я попытаюсь ответить на твой вопрос. Не мог бы повторить основные моменты.