Жребий некроманта. Надежда рода
Шрифт:
— Это же очень опасно! — снова прорезался голос Шурика, который аж вскочил со стула. — Зачем Ивану так рисковать? Он без пяти минут студент Императорской академии!
— А ты думаешь, что в твоей академии денег не надо? — фыркнул средний брат, презрительно усмехнувшись. — Одёжка новая, еда, с дамами в кабак пройтись. А обучение? Там же за обучение платить надо! Да и ты бы задумался над тем, как деньгу заработать. Отцу надо помогать. Он целыми днями пашет, чтобы ты у нас хорошо ел и учился.
Санек
Я же молча размышлял над предложением Лёшки. Он, конечно, в магии вообще не шарит, да и что происходит в академии — знает весьма приблизительно. Но в одном он прав — деньги мне совсем не помешают. У меня в кармане лежит лишь мятый червонец. Но с другой стороны — от его предложения дурно попахивает, но если он сам идёт, то, наверное, не так уж и дурно.
Я посовещался со своей совестью, храбростью и взвешенно сказал:
— Ладно, я согласен, но только если у меня будет образец заклятия, способного убить упыря, иначе хренушки мне удастся разобраться с ними.
— Вот это мужское решение! — обрадовался Лёшка и хотел похлопать меня по плечу, но не дотянулся и упал с кровати. — Эх… зараза… Что-то я переоценил себя.
— Хорошо что отец тебя не видит, — пробормотал Шурик, горько глядя на брата.
Тот не обратил никакого внимания на слова Санька. Встал на четвереньки, помотал головой и заговорщицки проговорил:
— Только — цыц. Никому ни слово о нашем разговоре. Особенно Илье. Дело не совсем законное, а он против таких. Боится, что честь свою замарает и по службе не продвинется. Хотя он и так не продвинется. Род у нас провинциальный, зачуханный. Кому мы такие нужны? Вот я иногда и сворачиваю с прямой дорожки, чтобы свою копейку заработать. А ты, Иван, молодец, понимаешь что к чему в этом мире…
Я из вежливости кивнул.
Алёшка же с кряхтеньем и натужным сипеньем забрался обратно на кровать, лёг набок и вроде бы на мгновение прикрыл глаза. Но уже через миг раздался его богатырский храп, от которого начали позвякивать мутные стёкла в рассохшихся оконных рамах.
Шурик сокрушённо покачал головой, посмотрел на облезлые часы с кукушкой и пробормотал:
— И нам бы надо ложиться спать.
— Илью ждать не будем?
— Да он может и не прийти сегодня, — ответил брат и следом с тревогой спросил: — Ты, правда, пойдёшь с Лёшкой на погост?
— Посмотрим, что он по трезвому скажет: какие заклятия сможет достать, сколько можно заработать… А там уж точно решу, стоит ли игра свеч.
Глава 8
Ночью
Но я всё равно перекусил холодной гречневой кашей вместе с помятым Шуриком и подозрительно тихим Алёшкой. Он за завтраком постоянно смущённо отводил взгляд, а когда мы допивали чай, хрипло выдал:
— Я вчера перебрал маленько и такую чушь нёс…
И он искоса посмотрел на меня хитрыми глазами, словно проверял мою реакцию.
— Вроде бы ничего такого не было. Мы договорились на погост сходить, — пожал я плечами, догрызая твёрдую, как алмаз, сушку.
— А, припоминаю, припоминаю, — обрадовался братец, наконец-то прямо глянув на меня. — Ну, чего тада? Я сегодня переговорю с кем надо и вечером скажу каков итог.
— Ты не спеши, — одёрнул я его. — Сколько я заработаю на этом деле? И какие заклятия мне перепадут?
— Сколько заработаешь? Это никому не ведомо, — развёл руками Алёшка и шмыгнул носом. — Ежели найдём тайник разбойничков, то обогатимся. А может, и просто так сходим. Кто его знает? Можа, и не разыщем ничего.
— Так себе перспектива, — пробурчал я, хмуря брови. — А какие заклятия сможешь достать?
— А что надобно? — с готовностью бросил Лёха и болезненно поморщился. Видать, его похмелье мучает.
— Минимум — одно на атаку, чтобы упырей валить. И одно — на исцеление. А то вдруг рана какая или травма…
— Ох, лучше бы не ходили, — запричитал, как бабка, Шурик. Параллельно он с энтузиазмом не хуже гигантской белки грыз чёрствые сушки.
— Помолчи, братец, — шикнул на него Алёшка, тронул свои щегольские усики и решительно проговорил: — Вечерком встречаемся тут же. Только Илье — ни-ни. Я к этому времени уже всё разузнаю. Тада и решим, как поступить дальше.
Он встал со скрипнувшего стула и покинул обиталище старшего брата. А мы с Саньком только минут через тридцать вышли на улицу.
Городом ещё владело серое, пасмурное утро. Чувствовалось дыхание осени.
Я зябко поёжился и вместе с братом двинулся вдоль немноголюдной улицы. Народ здесь по большей части шнырял взъерошенный, неопрятный, с угрюмыми лицами. А извозчиков вокруг совсем не наблюдалось.
Только на углу мы смогли обнаружить одного из них. Он, склонив голову на грудь, бессовестно дрых на козлах. Я безжалостно разбудил его, потормошив за плечо. И он повёз нас в академию, громко понукая лошадей, которые со страхом в добрых глазах косились на меня.