Жребий некроманта. Надежда рода
Шрифт:
— Иван, ты настоящий герой! — восторженно выдал он и крепко пожал мою руку.
— А есть какая-нибудь еда для героя? Умираю, как жрать хочу.
— Да, да. Пошли скорее, — протараторил брат и поскакал по этажу в сторону хаты Ильи.
В квартире мы перекусили пшённой кашей со шкварками. А потом я положил перед Шуриком документы, которые прежде хранились в ларце душегубов.
— Вот, изучай. И никому ни слова. О результатах докладывать только мне, — по-военному сурово выдал я, поглаживая округлившееся пузо.
Санек торопливо
— Да это же записи самого профессора Николаева! Я о нём читал в учебнике по истории магии.
— Сколько же ты всего прочёл? — удивился я, сонно хлопая глазами.
Санек проигнорировал мой вопрос, а может и не расслышал его, увлечённо изучая бумаги.
— Профессор автор многих работ по магии. И он создал парочку заклятий, — через паузу продолжал вещать раскрасневшийся братец, который вдруг замолчал, впился взором в последний лист и ахнул: — Да это же… это же схема какого-то заклятия! И здесь даже есть его коротенькое описание. Жалко кровью многое запятнано. Ого, а тут стоит гриф «секретно». Что же это за заклятие такое?
— Какое-то охрено сложное, — промычал я, прекрасно помня испещрённый рунами лист бумаги. — Играйся, Александр, а я пошёл спать.
Я встал со стула и еле успел доковылять до кровати. Чуть на ходу не заснул. А уж когда моя голова коснулась измятой подушки, то я вырубился моментально, словно кто-то свет выключил.
Всю ночь я спал без задних ног, а наутро почувствовал себя столетним дедом. Все мышци болели, сухожилия выкручивало, пальцы дрожали. А мутное зеркало отразило физиономию какого-то бухарика. Под моими глазами появились тёмные мешки, лицо осунулось, а скулы заострились.
— Охренеть, — поражено протянул я, трогая подушечками пальцев свою рожу. — Краше в гроб кладут.
— Эт ты верно о гробе вспомнил, — донёсся из другой комнаты отвратительно жизнерадостный голос Шурика. — Ты вчера ходил по краю. Ещё бы чуть-чуть и надорвался.
— И что было бы? — уточнил я, приковыляв к брату. Тот в одиночестве чаи гонял.
— Гроб. Маги по большей части помирают, если надрываются. Я уж тебе вчера не стал говорить, чтобы ещё больше не расстраивать, — пояснил Санек и кивнул на чайник.
— Ага, можно, — исторг я из пересохшего горла и присел за стол.
Брат налил мне крепкий, ароматный напиток. Я пригубил его и услышал торопливые слова Шурика, будто он хотел поделиться со мной чем-то жутко интересным:
— Помнишь, я тебе в поезде о парне рассказывал из небогатой дворянской семьи?
— У которого открылся дар уровня адепта первого ранга? Он ещё женился на племяннице графа Рюмина? — раздумчиво нахмурил я лоб.
— Ага, ага, — закивал головой Шурик и потряс газетой. — Вот, пишут, что вчера ночью упал с балкона и сломал шею.
— Несчастный случай?
— Вроде, да, — выдохнул Санек, облизал губы и таинственно добавил: — Но уже пошёл слушок, что ему кто-то отомстил. Он ведь до женитьбы на
— Хм… любопытно, — хмуро пробормотал я и задумался. А что было бы покажи я на экзамене свою настоящую силу? Ко мне бы потом не пришёл какой-нибудь граф с предложением, от которого нельзя отказаться? Дескать, служи мне или не доставайся никому. А на следующий день меня бы не посетил какой-нибудь князь с таким же предложением и обещанием мести, ежели я выберу другого? Такая публика шуток не любит. Меня бы закабалили и привязали так, что я бы пикнуть не смел.
Нет, всё-таки хорошо, что я пока в подполье сижу. Мне надо получше узнать дворянское общество, а уж затем решать: продолжать скрывать свою силу или вывалить яйца на стол. Я же ничего не теряю. В любой момент могу раскрыться. Да и на данный момент я сам вполне успешно справляюсь со своими проблемами.
В этот миг мои мысли спугнули торопливые, шаркающие шаги, раздавшиеся в подъезде. Через пару секунд дверь квартиры резко распахнулось. И на пороге возник покачивающийся бледный Алёшка со взъерошенными волосами, горящими, точно угли, глазами и в больничной робе.
Он радостно улыбнулся, плюхнулся на стул, выхватил из руки обомлевшего Шурика стакан с чаем, сделал два глотка и выдохнул:
— Уф-ф-ф, хорошо!
— Ты же в больнице должен быть, — изумлённо выдохнул я и отодвинул от него подальше свой бокал.
— А я уже оклемался. Вот, на память оставил, — потрепал он рукав робы и уставился на меня жадным взором: — Ну, сколько?
— Да я не считал. Вчера, как пришёл, так сразу вырубился.
— Так чего ты сидишь?! — аж подпрыгнул на стуле Лёшка. — Давай считать и делить! А ты, Сашка, постой на стрёме. Вдруг Илья домой сейчас заявится.
Шурик неохотно сел на подоконник и стал смотреть в окно, которое выходило на дорогу. А я принялся вытаскивать монеты из кармана плаща, висящего на вешалке. Алёшка же с нежностью складывал их стопками на столе и не переставал улыбаться.
Когда я закончил — мы пересчитали монеты и Лёшка разочарованно подвёл итог:
— Восемьдесят пять монет. Меньше двух фунтов золота.
— Если мне не изменяет память, то один русский фунт — это где-то четыреста граммов, — пробормотал я себе под нос. А вчера мне казалось, что в моих карманах минимум пяток килограммов.
— А что было в ларце? — алчно спросил брат, разделив монеты на две равные горки.
— Много серебра и немного золотых украшений, — честно ответил я и сразу же предупредил Лёшку. — Но я не готов за ними возвращаться. По крайней мере, в ближайшие дни.
— Хорошо, — нахмурился Алёшка, с весёлым звоном ссыпав монеты в карман робы.
— Сколько можно выручить денег за мою часть золота? — взволнованно спросил я у Лёхи и затаил дыхание.
Братец нахмурил лоб, подкрутил ус и проронил: