Жребий окаянный. Браслет
Шрифт:
После этого замечания Силы Валентин еще раз подивился тому, насколько глубоко укоренены понятия о добре и зле, о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо» у здешней публики. Даже его приятели, уже «поплывшие», в этом отношении и то нет-нет да и взбрыкнут. Удрать от семьи в Индию за дармовыми алмазами, значит, нормально, дурить народ тремя стаканчиками тоже нормально, а невинная ложь во спасение – это нехорошо. Ай да Силка – типичный резонер! Но Валентин решил не напрягать ситуацию, указывая другу
– А с чего ты взял, что тебе придется врать? – спросил он у Силы. – А я разве не Митряев? И разве мы не работаем вместе? А не мою ли задумку ты в жизнь воплощаешь?
– И то верно, – согласился Сила. – Как же это я сам не сообразил?
– Подождите, парни. Скоро мы действительно свой торговый дом организуем. «Михайла Митряев и товарищи». Звучит?
– Гм-м, – вступил в разговор Ероха. – Знаешь, Минь, я и раньше тебя поддерживал, хотя иногда и сомневался, что толк будет. Взять хотя бы ту же Индию… Но теперь, после того как тебя по башке треснули и сам Василий Блаженный спас тебя, я каждому твоему слову верю.
– Ладно уж… – буркнул Валентин, слегка смутившись. – Доедайте, и пойдем барабан относить.
Барабан вернули Мамету, договорившись напоследок, что выставлять на продажу он его не будет, а дня через три-четыре они его выкупят. После этого Валентин отправил Ероху домой (пусть закрывает свои долги перед семьей, пока время свободное есть), а сам вместе с Силой направился в околоток, к Надею. Тот, после того как Сила сбегал в околоток и позвал его, вышел не сразу. Пришлось потоптаться на холоде, и Валентин, глядя на тощий Силкин кафтанчик, отослал его домой. Чего парня зря морозить? Если б по делу, а то – так…
Надей появился часа через полтора, не меньше. Бросил коротко, объясняя свою задержку:
– Занят был. А где Силка?
– Я его домой отослал, чтоб не мерз зря. Все одно, это я с тобой говорить хотел, а не он. – Валентин вытащил из кармана заранее приготовленный серебряный рубль и вложил его в руку Надею.
– За что? – спокойно поинтересовался он, пряча монету в глубокий накладной карман форменного кафтана.
– Да ни за что… – Валентин замялся. – За совет дельный и так… На будущее.
– Советы мои столько не стоят, а то бы я давно богатеем стал. Деньги человек должен за работу получать, а если за просто так… То это нехорошо.
«Тьфу-ты ну-ты! – подумал Валентин. – И этот туда же! Хорошо, нехорошо… Однако рубль в карман положил».
– Чуть боле недели назад меня ограбили на Архангельской улице…
– Так! Вот это уже понятнее, – перебил Надей Валентина. Он весь подтянулся, сразу же став похож на ищейку, взявшую след.
– Меня ударили по голове и, раздев, оставили замерзать на улице. Кто это был, я не помню.
– Что
– Браслет наручный. Оловянный, неширокий. На нем коротконогая собака изображена с длинным хвостом. Вроде безделица копеечная, но он мне дорог. Понимаешь, Надей?
– Чего ж не понять. Подозреваешь кого?
– Да. Мы с ребятами думаем, что это дело рук Ваньки по прозвищу Рыжий. В тот день, перед тем как в кабак зайти, я с ним о чем-то беседовал. Ребята не слышали, а я ничего не помню. – Валентин постучал себя пальцем по лбу. – Забыл.
– Бывает, – согласился с ним Надей. – Приметы этого Ваньки?
– Здоровый бычара. В плечах – во! Росту – вот такого. – Валентин задрал руку вверх, чтобы обозначить Ванькины габариты. – Годов ему двадцать пять – двадцать восемь. Рыжий, как огонь. Брови, ресницы тоже рыжие. Рожа вся в конопушках. Одежда… Не скажу какая…
– Неважно. Занимается чем, знаешь?
– Бог его знает, чем он сейчас занят, а в лето – гребцом ходил в артели у кормщика… Дай бог памяти… Ага! Дедом его все называли. Пожилой такой… А вот имени не помню… – Валентин виновато пожал плечами.
– Почему в околоток не явился и не заявил открыто? – поинтересовался Надей.
Вот черт! Ну какое ему дело, казалось бы? Тебе платят, чтобы ты сделал определенную работу. Хорошо платят. Подходят условия – берись. Не подходят – не берись. И чего тут турусы на колесах разводить? Почему да зачем… Валентин хотел вспылить, но сдержался. Ответил ему правдиво, вернее, почти правдиво:
– Я из дому ушел. Втихаря, никому ничего не говоря.
Надей скупо, одними лишь углами рта ухмыльнулся.
– Хм-м… Думал, сейчас врать станешь. Сегодня мы бумагу получили. Мудр Лукич Митряев заявил, что сын его Михайла исчез бесследно неделю назад.
Все ж таки профессия накладывает свой отпечаток на человека. Общаясь сейчас с Надеем, городовым стражником, живущим в шестнадцатом веке, Валентин буквально видел перед собой их ялтинского участкового дядю Лешу. Тот тоже так ухмылялся и вопросики любил задавать с подковыркой. Мент, он и в Африке мент. Хороший мент, разумеется. Впрочем, продажные менты тоже везде одинаковы.
– Донесешь на меня? – бросил ему вызов Валентин.
– В зависимости от того, что ты мне расскажешь. Но… Не думаю. Ты Силкин товарищ. А Силка хоть и лоботряс, но не дурак и не подлец. Если б ты был неправ, он бы тебя уговорил вернуться домой.
Что ж, вполне понятная позиция. Старший брат доверяет младшему.
– Ты действительно хочешь узнать, почему я из дома сбежал?
Надей лишь пожал плечами.
– Я думаю, что ты сам хочешь рассказать мне об этом. Во всяком случае, не для того, чтобы в Индию за лалами отправиться.