Жребий пепла

Попов Илья В.

— Можешь расслабиться, — сказал синоби, присаживаясь на подоконник и скрещивая руки на груди. — Меня отправили поговорить с тобой, а не драться.

— Предыдущая моя беседа с твоими друзьями довольно быстро перетекла в потасовку, — хмыкнул Кенджи.

— Обиды старые — как павший поздний снег, — вдруг нараспев произнес Проклятый; голос его был звонок и мелодичен, словно отзвон колокольчика, — коль не замерзнешь в них, лишь отвернись — сойдут на нет…

— … Заройся же в него, свернись клубком — сам не заметишь, что проснешься мертвецом, —

закончил за него Кенджи последние строфы известной поэмы Сиро Мыслителя. — Довольно странно слышать подобные слова от тех, кто готов годами преследовать бывшего соратника.

— Как раз об этом мы и хотели обсудить. Наверное, твой друг уже успел рассказать, что единственный способ покинуть Сотню Проклятых — смерть, и исключений из этого правила не бывает…

Он умолк.

— Но?.. — спустя несколько мгновений спросил Кенджи.

— Быть может, старейшины нашего клана согласятся отступить от старых устоев и закрыть глаза на проступок Рю. Тем более, что с тех пор действительно прошло уже немало лет. Однако, разумеется, не за просто так.

— И что же вы хотите? — поинтересовался Кенджи. — Золото?

— Жизнь за жизнь, — сказал Проклятый и в ответ на его недоуменный взгляд пояснил: — Одному из наших людей недавно заплатили за то, чтобы он достал кое-какие бумаги, хранящиеся в императорском магистрате. Но его поймали, — в голосе Проклятого звучала как досада за незадачливого собрата, так и злость на его неудачу, бросившую тень на репутацию синоби, — и сейчас держат под усиленной охраной. Его голова еще на плечах, но только до тех пор, пока он будет молчать. Это может занять время — весьма и весьма продолжительное время — однако разговорить можно любого. Вытащи его — и мы квиты.

— Ты хочешь, чтобы я постучал в двери магистрата и вежливо попросил их отпустить попавшегося шпиона? — хмыкнул Кенджи, прекрасно осознавая всю абсурдность данной просьбы; даже в теории она была до того неосуществима, что скорее походила на плохую шутку, нежели серьезное предложение.

— Нас не слишком интересует то, каким именно образом ты его освободишь, — произнес Проклятый, то ли не заметив насмешку в его голосе, то ли пропустив ее мимо ушей. — Выкради силой, договорись, обмани, выкупи. Метод не важен — только результат.

— Почему же вы сами этим не займетесь?

— Мы пытались, — нехотя признал Проклятый. — Однако у нас на пути встал один излишне честный мэцукэ по имени Нобу Хо. Кажется, вы знакомы.

Кенджи забарабанил пальцами по столу. Всего два слова — и ситуация из невозможной превратилась в… Он бы не смог даже подобрать наиболее подходящее название. Уговорить Нобу отпустить пойманного с поличным преступника — с тем же успехом Кенджи мог спрыгнуть со скалы и быстро-быстро махать руками, надеясь за несколько мгновений научиться летать. Да и то в этом случае шанс на успех был бы куда выше.

— В качестве жеста доброй воли мы готовы согласиться на временное перемирие, — видимо, Проклятый посчитал его молчание

за согласие. — Скажем, на семь дней. Можешь передать Рю, что все это время он может не прятаться и свободно разгуливать по Каноку, не рискуя получить нож в спину.

— Интересно, что мешает вам нарушить обещание и таким образом получить свою месть, — произнес Кенджи.

— Ничего. Но Проклятые никогда, — его незваный гость заметно выделил это слово, — не нарушают условия сделки. Освободи одного из нас — и твой друг будет спать спокойно.

Кенджи очень сильно сомневался, что даже толпа вооруженных убийц, идущих по его следу, способна вызвать у Рю бессонницу, но он не стал высказывать свои мысли вслух и вместо этого, вдруг кое-что вспомнив, сказал:

— Где-то в Каноку должен быть человек по имени Белый Лис. Вы можете его найти?

— Проклятые могут все, — бросил синоби и Кенджи едва удержался от того, чтобы съязвить «Кроме как решить проблему с принципиально честным сановником». — Если он действительно живет в столице — рано или поздно мы об этом узнаем. Как я понимаю, мы договорились?

— Я попробую выяснить, что смогу сделать, — сдержанно ответил Кенджи. — Но не могу ничего обещать.

— Люблю людей, не спешащих давать пустые клятвы, — Проклятый поднялся. — Я вернусь через пару дней и расскажу все, что удалось узнать о твоем Белом Лисе. Прощай.

— Постой, — остановил его Кенджи, когда тот уже готовился выскользнуть обратно в ночь. — Я бы предпочел знать имя и лицо человека, с которым общаюсь.

— Имя нам — Сотня Проклятых, — оглянулся через плечо синоби. — А лицо наше — маска смерти. Но…

Он медленно стянул с себя маску и повернулся.

— Удивлен? — спустя несколько мгновений молчания спросил синоби.

— Да, — честно признался Кенджи, разглядывая худое девичье лицо со вздернутым носом и тонкой нитью губ; от левой брови ее до щеки спускался белесый шрам, а каштановые волосы были стянуты на затылке в тугой клубок. — А зовут тебя…

— Узнаешь в следующий раз. Может быть, — Проклятая надела маску обратно и скрылась за окном; сделала она это столь бесшумно, что движения ее можно было принять за шелест ветра.

Кенджи определенно не рассчитывал вступать в какие-то отношения с кланом синоби — тем более, что их просьбу он вряд ли сможет выполнить при всем желании — однако если они смогут разыскать какие-либо сведения о человеке, которого упомянул перед смертью отец, то уже сделают значительное одолжение. Кенджи пытался было разыскать Белого Лиса сам — но, увы, потерпел крах. Как оказалось, никто и слыхом не слыхивал подобного прозвища и максимум, что он нашел — упоминания о каком-то кабаке со схожим название. Правда, он сгорел чуть больше десяти лет назад — так что толку от подобного знания было мало. Конечно, Кенджи мог еще поговорить с кем-нибудь из Листов — но те словно в воду канули, и он опасался, что до них мог добраться Жнец или кто-то из его приспешников.