Жребий пепла
Шрифт:
— Госп-подин Кенджи, — пролепетал страж и громко сглотнул. — Этот сумасшедший п-пытался проникнуть в нашу резиденцию. Парни у ворот погнали его прочь, но он каким-то образом умудрился п-проникнуть вовнутрь и…
— Все в порядке, я его знаю, — хмыкнул Кенджи и обратился к толпившимся в коридоре солдатам Змея, готовых порубить наглеца на куски. — Уберите оружие. Тебя это тоже касается.
Белый Лис, которому были адресованы его последние слова, спрятал кинжал за пазуху и поднял перед собой ладони.
— Это еще кто? — буркнул Макото.
— Белый Лис?.. — недоверчиво протянул Ясу. — Но я думал ты давным-давно…
— Гнию
— Оставьте нас, — приказал Кенджи и, когда они вновь остались одни, спросил прямо в лоб: — Что тебе нужно?
— Даже не предложишь выпить? Мда, о «гостеприимстве» Змеев не зря ходят целые присказки, — оскалился Белый Лис, но через мгновение посерьезнел. — После нашего разговора я очень много думал, парень. И знаешь что? Я действительно струсил, парень. Струсил и тем самым подвел не только Акайо, которого чтил как брат, не только Орден — но и самого себя. Я влачил жалкое существование, пытаясь заглушить совесть вином, но тщетно. Уж лучше я погибну, пытаясь выполнить свой долг, чем захлебнусь в собственной рвоте, презирая самого себя. Я слышал, что произошло во дворце и дам обе руки на отсечение, что в этом замешан наш старый знакомый. Ты знаешь, где он? Давай закончим эту историю вместе, раз уж мне не довелось сделать это с твоим отцом.
Какое-то время Кенджи просто смотрел ему в глаза — и то, что он там увидел, доказывало, что Белый Лис не врет.
— Мы выдвигаемся завтра после полудня, — произнес Кенджи. — Жнец движется на север и мы планируем настигнуть его по дороге. Если вкратце…
— Подробности расскажешь по пути, — перебил его Белый Лис. — До встречи. Мне еще нужно собрать вещички и навестить парочку знакомых.
Он грохнул дверью. Проводив его взглядом, Макото с хрустом зевнул — да и сам Кенджи понял, что пора на боковую.
— Ты точно не останешься на погребение отца? — напоследок спросил Макото перед тем, как покинуть его комнату.
— Чем больше мы медлим, тем дальше уходит Жнец, — виновато развел руками Кенджи и выдавил слабую улыбку. — Думаю, господин Такэга понял бы меня и не стал бы держать обиды.
— Уверен в этом, — серьезно ответил Макото.
Оставшись один, Кенджи для верности выждал еще какое-то время, а после произнес:
— Можешь зайти.
Через пару мгновений от окна раздался шорох — и в комнату мягко и бесшумно, словно тень, проскользнула Рэй.
— И как долго ты подслушивала? — поинтересовался Кенджи.
— Достаточно, — ответила та, немного помолчала, и спросила: — Ты действительно собираешь отправиться в Хрустальные Пустоши?
— Да.
— Храбрый поступок, — заметила девушка. — Или глупый.
— Одно другому не мешает, — усмехнулся Кенджи. — Тебя отправила Сотня?
— Нет, — покачала головой Рэй. — Я пришла сама.
Подойдя поближе, она положила ладони ему на плечи. От нее шел легкий аромат, напоминающий запах луговых цветов: легкий, свежий, накрывающий прохладным дождем в душный летний день. Кенджи в ответ приобнял ее за талию. Аккуратно, мягко, словно скульптор, бережно дотрагивающийся до глины. Рэй дотронулась до его груди, слегка улыбнулась и спросила:
— Почему твое сердце так сильно бьется? Оно словно птица, которая пытается вырваться из силка.
Кенджи ничего не ответил, а вместо этого потянулся к ее губам. Рэй ответила тем же — и заговорили вновь они уже лежа
— Ты вернешься? — произнесла она и провела пальцем по его груди.
— Клянусь, — твердо сказал Кенджи.
— Врешь, — возразила Рэй и уткнулась носом в его шею. — Ты думаешь, что уходишь на смерть.
Кенджи ничего не ответил, лишь взглянул в ее глаза.
— А что если я уже мертв?..
— Ты бы стал отличным Проклятым, — сказала Рэй и они оба задались тихим смехом. — Как бы то ни было — знай, что я буду ждать тебя. Чтобы обнять — или предать земле.
Она притянула его к себе.
Спустя время, когда Рэй уже уснула, положив голову ему на плечо, Кенджи, глядя в окно, размышлял, увидит ли он еще когда-либо Каноку. Им предстоял долгий путь.
И если бы Кенджи знал, насколько долог он будет, быть может, предпочел бы последовать совету Рю.
Эпилог
Эру не знал, почему он еще жив.
И эта мысль червяком засела в его голове, не давая уснуть. Точа изнутри, точно паразит.
Отчего его взяли в плен, а не прирезали прямо на месте в тот злополучный день, который он будет вспоминать с проклятиями до конца своей жизни? И, как он подозревал, до сего трагичного момента, увы, осталось не так уж и много времени…
Загадка. Разгадать которую вряд ли сможет даже самый умудренный годами мудрец.
Со временем глаза Эру привыкли ко мраку и он смог разглядеть, где находится. Они держали его в тесной каменной каморке размером пять на пять шагов, где помимо растянувшейся вдоль одной из стен плиты, заменяющей постель, был лишь ночной горшок. Невзирая на огромные щели, в комнатушке не было холодно. Напротив — внутри стояла столь спертая духота, что Эру, с детства привыкший к холодным промозглым ветрам белых равнин, вечно обливался потом.
Кормили его два раза в день — видимо, утром и перед закатом солнца. Кормежка была на удивление достойной: то горячая рыбная похлебка, то кусок вяленой оленины со стаканом воды. Пищу подавали через небольшое окошко в двери, располагающееся у самого пола, так что Эру при всем желании не мог разглядеть своих надзирателей.
Так как делать ему было совершенно нечего, Эру, лежа на плите и заложив руки за голову, до бесконечности перебирал события того самого дня, когда все пошло прахом. Он вместе со своим отрядом — все как один рослые крепкие мужи, проверенные как в боях, так и на охоте — собирался напасть на поселение своих заклятых врагов. Ранее негодяи подстрелили двух людей из его клана, которые, преследуя дичь, ненароком забрались на их территорию — один из которых отправился к праотцам еще до того, как его нашли, второй же присоединился к нему, едва успев добраться до родного селения и рассказать, что произошло — и Эру, полный праведный мести, тут же объявил о своем намерении нанести ответный удар.
Многие воины поддержали его решение, но он отобрал самых опытных, хитрых, ловких, и уже вечером того же дня они отправились в путь. Увы, они опоздали. Кто-то уже успел предать деревню огню и их встретили лишь сгоревшие шатры, да оледеневшие на морозе трупы. Некоторые люди Эру предложили вернуться назад — ибо возмездие свершилось, пускай и чужими руками — но взбудораженный Эру жаждал битвы, впрочем, как и многие другие. Да и какие же они воины, раз вернутся домой, даже не угостив оружие кровью?