Жребий Рубикона
Шрифт:
Вейдеманис принес свой ноутбук и начал поиски сведений об умершем ученом. И уже через несколько минут они знали, что Николай Тихонович Долгоносов работал директором московского института, занимающегося проблемами технических разработок для гидростанций. Он умер четыре месяца назад в возрасте пятидесяти шести лет. В биографии отмечалось, что умер скоропостижно, от обширного инфаркта. Отмечалось, что он был спортсменом, в молодости занимался легкой атлетикой, альпинизмом. Дважды совершал восхождение на Эльбрус. Сестра назвала его академиком, но он был членом-корреспондентом Российской академии наук и после отставки академика Старжинского последние шесть лет возглавлял институт. Сам
– Ничего особенного, – разочарованно произнес Вейдеманис, дочитав вместе с Дронго информацию об умершем директоре. – Может, институт был какой-то засекреченный?
– Не похоже, – сказал Дронго, – обычное оборудование для гидростанций. Обрати внимание, что ушедший на пенсию Старжинский, несмотря на свой преклонный возраст, остался работать в институте консультантом. Значит, у Долгоносова не конфликтный, коммуникабельный характер.
– Похоже, – согласился Эдгар, – и возможно, его сестре не понравилась внезапная смерть брата от обширного инфаркта. У спортсменов такое иногда случается. Особенно после пятидесяти. Они продолжают считать себя молодыми живчиками и надрываются. Может, он по-прежнему пытался заниматься спортом, своим альпинизмом или еще чем-нибудь и поэтому умер.
– Два раза женат, – напомнил Дронго, – интересно, когда он женился во второй раз?
– Думаешь, его довела молодая супруга? – рассмеялся Эдгар.
– Пока ничего не думаю. Но интересно узнать, когда он женился во второй раз. И вообще, зачем нас так настойчиво ищет его сестра?
Минут через двадцать позвонила Раиса Тихоновна, и еще через две минуты она уже звонила в дверь квартиры Вейдеманиса. Вошедшей женщине было действительно около шестидесяти. Тщательно уложенные волосы, неплохой макияж, было очевидно, что она следила за своей внешностью. Хороший маникюр, элегантное серое платье, несколько кокетливый шарф, правильные черты лица, большие карие глаза. Дронго вежливо поздоровался. Он не любил протягивать руку женщинам, убежденный в том, что руки знакомым дамам нужно целовать при встрече, а не пожимать в дружеских рукопожатиях.
– Меня обычно называют Дронго, – сказал он женщине.
– Я знаю, – кивнула она, – мне вас описывали.
Раиса Тихоновна прошла в небольшую гостиную и устроилась за столом. Напротив сели Дронго и Вейдеманис.
– Это мой друг и напарник Эдгар Вейдеманис, – представил хозяина квартиры Дронго, – у меня не бывает от него секретов. И в его присутствии вы можете все говорить.
– Примерно как Шерлок Холмс и доктор Ватсон, – улыбнулась женщина, – не удивляйтесь. Я филолог по образованию, работаю в педагогическом вузе, заведующая кафедрой. Специалист по английской литературе.
– Очень приятно, – отозвался Дронго. – Очевидно, вас привело сюда какое-то конкретное событие?
– Конечно. И я рассчитываю на вашу помощь.
– Что именно произошло?
– У меня убили брата, – пояснила Раиса Тихоновна, – и я убеждена, что его именно убили. Хотя в прокуратуре считают, что он умер от обычного инфаркта. Но я прекрасно знаю, что мой брат никогда не болел, был очень крепким человеком и не жаловался на сердце. В молодости занимался легкой атлетикой, был почти профессиональным альпинистом.
– Иногда умирают и крепкие люди, – сказал Дронго, – к сожалению, такой конец неизбежен для каждого из живущих. Я понимаю, что этими словами не смогу утешить вас, но почему вы считаете, что
– Не только поэтому, – призналась она.
– Тогда почему? Только сначала ответьте мне на самый главный вопрос. Вскрытие тела проводилось?
– Нет. Конечно, нет. И поэтому я так возмущаюсь.
– Тогда давайте по порядку. Что с ним случилось? И почему вы считаете, что его убили?
– Он был физически очень крепким человеком, – повторила она.
– Простите. Это вы уже говорили…
– Да, разумеется. Дело в том… – Она замялась, словно не решаясь дальше говорить. Помедлила. И с некоторым усилием произнесла: – Дело в том, что мой брат был женат во второй раз. На молодой особе, которая моложе его больше чем на двадцать лет. У них разница с его дочерью всего лишь пять или шесть лет. Он развелся со своей супругой еще десять лет назад и два года назад женился на этой особе.
– Которая вам сразу не понравилась, – предположил Дронго.
– Которая мне не понравилась тогда и которая мне не нравится теперь еще больше, – призналась Раиса Тихоновна.
– Мужчины в его возрасте часто предпочитают молодых женщин. Это нормально.
– Она самая настоящая авантюристка, – с возмущением произнесла гостья, – можете себе представить, что на момент их знакомства она была замужем. Муж ее работал в этом институте. Обычный кандидат наук. Они жили в трехкомнатной хрущевке вместе с маленьким сыном. И можете себе представить, что уже через год после знакомства этой особы с моим братом она переезжает жить к нему, в его пятикомнатную квартиру, и забирает туда своего сына. Пока она еще была замужем за другим человеком и формально оставалась его супругой. И только через некоторое время, после того, как она официально развелась, мой брат узаконил их отношения и даже усыновил ее мальчика. Вот такая неприятная история.
– Я не обижу вас, если скажу, что пока не вижу ничего неприятного? Таких случаев сколько угодно. И ответственные мужчины обычно не бросают детей своих жен от предыдущих браков, – возразил Дронго.
– Вы, видимо, меня не поняли. Она не просто ушла от мужа-неудачника, – сказала Раиса Тихоновна, – она ушла из трехкомнатной хрущевки к другому мужчине. Директору института, у которого большая квартира и финансовые возможности. Из рейсовых автобусов и метро она пересела в его персональную машину с водителем, который и сейчас обслуживает их семью. Она перевела сына из обычной школы, находившейся в пригороде, где они жили, в элитную московскую школу, за которую тоже платил мой брат. Нужно было видеть, как она изменилась. Об этом говорили все в их институте. Дорвалась до денег. Она работала обычным методистом с зарплатой уборщицы; когда получила статус супруги без пяти минут академика – вообще бросила работу. Я понимаю, что кажусь несколько странной, возможно, даже не совсем корректной, но это правда, и мне особенно обидно за мою племянницу, его единственную дочь Алену.
– Почему? – спросил Вейдеманис.
– Когда умер мой брат, выяснилось, что по нашим российским законам все имущество, квартира, дача, две машины, деньги в банках принадлежат его супруге, – быстро пояснила Раиса Тихоновна, – причем все его наследство делится абсолютно недопустимым образом. Половина имущества сразу отходит супруге. А оставшаяся половина делится между ней и ее несовершеннолетним сыном, которого усыновил мой несчастный брат. Моя племянница могла бы претендовать в лучшем случае на одну треть половины наследства своего отца, если бы была несовершеннолетней. Юристы, к которым она обратилась, считают, что она может вообще ничего не получить. Вот такие издевательские законы.