Жребий Рубикона
Шрифт:
– Такие законы во многих странах мира, – возразил Дронго. – А вы считаете это несправедливым?
– Конечно. Абсолютно несправедливым. Она прожила с Колей только два года. И за это время стала не только его основной наследницей, но и вынудила его усыновить своего сына при живом отце.
– Я понимаю ваше возмущение, но это был выбор вашего брата.
– Да, разумеется. И я бы не стала так возмущаться. Но слишком вызывающе вела себя его новая супруга. Через несколько дней после его смерти она демонстративно улетела отдыхать куда-то в Европу. Согласитесь, что нужно было хотя бы немного подождать для приличия. Нас это всех очень покоробило.
– Все,
– Сейчас поймете, – убежденно произнесла Раиса Тихоновна. – Дело в том, что у меня есть конкретные доказательства. Это была не обычная смерть. Она убила моего брата, чтобы получить наследство и его имущество. А сейчас снова готова сойтись со своим бывшим мужем. Это была настоящая западня для моего несчастного брата, в которую его сознательно заманили только для того, чтобы завладеть его имуществом. Вы можете себе представить, что я обратилась в прокуратуру и мне объяснили, что я не являюсь его самым близким родственником? Оказывается, сначала идут мужья и жены, потом дети, потом родители, затем внуки и внучки, дедушки и бабушки. И только потом братья и сестры. Наследники четвертой очереди. Такая вопиющая несправедливость.
– Почему не производилось вскрытие тела, если он так неожиданно умер?
– Об этом я и говорю. Ее сестра работает заместителем главного врача поликлиники, откуда приехали врачи. И выдали справку, что это была смерть от обширного инфаркта. Я уверена, что это поддельная справка. Мне стоило очень больших трудов узнать, что старшая сестра супруги, или, вернее, вдовы моего брата, работает в той же поликлинике, где выдали эту справку.
Дронго и Вейдеманис переглянулись. Оба подумали об одном и том же. Интеллигентная женщина, профессор, заведующая кафедрой, не могла и не хотела примириться даже не с неожиданной смертью брата, а с тем, что его наследство достается его второй молодой супруге, которая, по мнению сестры, была явно недостойна подобного подарка судьбы.
– Со справкой понятно, – сказал Дронго, – но почему вы так уверены, что его именно убили?
– У меня есть доказательства, – призналась Раиса Тихоновна, – и именно поэтому я искала вас, чтобы обо всем рассказать.
Глава 2
Нужно было услышать эти слова, почувствовать внутреннее ожесточение женщины, чтобы понять, как именно ей дался визит к эксперту.
– Я вас внимательно слушаю, – отозвался Дронго.
– Именно поэтому я к вам пришла, – взволнованно произнесла гостья, – иначе я бы не стала настаивать, если бы мои подозрения постепенно не переросли в уверенность. Дело даже не в том, что молодая супруга моего брата получила его наследство. В конце концов, это действительно был его самостоятельный выбор. Возможно, она ему действительно нравилась. И усыновить ее сына он тоже решил сам, хотя понятно, что не без воздействия со стороны своей жены. Но сейчас дело не в этом. Кажется, древнеримские юристы говорили, что в каждом деле нужно искать, кому было выгодно это преступление. И именно поэтому я с полным основанием могу утверждать, что выгоду от смерти моего брата получила именно его супруга.
– Это я уже понял. Но вы говорили, что у вас есть доказательства, – терпеливо напомнил Дронго.
– Есть, – уверенно кивнула Раиса Тихоновна. – Дело в том, что мой брат неожиданно почувствовал
– Но вы говорили об убийстве, – снова напомнил Дронго.
– Да. Именно убийство. Дело в том, что я разговаривала с его секретарем. Офелия Никагосян. Молодая женщина, которая работала с моим братом последние полтора года. И она с абсолютной уверенностью вспомнила, что последним, кто заходил в кабинет моего брата, была его молодая супруга. Теперь вы понимаете? Она ушла, и буквально через несколько минут он почувствовал себя плохо и потерял сознание.
– Возможно, они поссорились и ему стало плохо, – предположил Вейдеманис.
– Нет, – убежденно ответила Раиса Тихоновна, – он даже вышел из своего кабинета и проводил супругу до лифта. А потом вернулся к себе в кабинет. А через несколько минут позвонил Офелии, сообщил, что чувствует себя плохо, и попросил принести ему валидол. Когда она через минуту внесла лекарство, он уже лежал на полу.
– И только на этом основании вы считаете, что произошло убийство? – спросил Дронго.
– Я в этом убеждена. – Раиса Тихоновна поправила прическу, достала носовой платок. Но подумав, положила его обратно в сумочку. Дронго обратил внимание на ее сумочку. Она была от известной французской фирмы.
– Вы замужем? – неожиданно спросил он.
Женщина удивленно взглянула на него.
– Какое это имеет отношение к убийству моего брата? – изумленно спросила Раиса Тихоновна. – Или вы считаете, что у меня есть какие-то комплексы по отношению к семейным ценностям?
– Нет, я обратил внимание на вашу сумочку, – пояснил Дронго. – Такие сумки стоят около двух тысяч долларов. На руках у вас изящные часики с мелкими бриллиантами, которые стоят не меньше десяти. А когда вы доставали носовой платок из сумочки, там мелькнула синяя крышка известного крема, который в самой Англии стоит не меньше пятидесяти фунтов. Такие покупки позволяют себе не самые бедные женщины.
– А разве я пришла к вам поплакаться о своем финансовом положении? Или вы считаете, что я не хотела отдавать наследство моего брата его второй супруге именно потому, что нуждалась в его деньгах? – Было заметно, как она нервничает. У нее даже покраснели щеки.
– Успокойтесь, – посоветовал Дронго, – именно поэтому я и уточнил. Вы состоятельная женщина, которая не смогла бы обеспечить себе подобную жизнь зарплатой даже профессора и доктора филологических наук. У вас на пальце обручальное кольцо. Оно выглядит скромно. А вот другое кольцо очень дорогое. Это «Де Бирс», если я не ошибаюсь…
– Не ошибаетесь. – Она улыбнулась, впервые за время разговора.
– И судя по всему, это подарок вашего супруга, – предположил Дронго.
– Да. На нашу серебряную свадьбу. Он тогда подарил мне это кольцо, – сообщила Раиса Тихоновна.
– Прекрасно. Это то, что мне нужно было услышать. Обычно в подобных случаях недовольные родственники подают в суд и не признают прав наследников именно в силу своих личных претензий на имущество своего родственника. Но у вас нет личных мотивов, и я понимаю, как вы переживаете из-за смерти своего брата.