Жребий Судьбы
Шрифт:
— Может, всё не так ужасно? — спросил Вавила.
— Одно могу сказать тебе, мой друг, — ответил Вещун, — ни ты, ни твой спутник не погибнете на этом пути.
— И на том спасибо. — печально ответил Лён. — Вещун, да ещё трезвый, никогда не ошибается.
— А то давно бы сдох. — подтвердил кот.
Все невольно рассмеялись.
— И ещё одно могу сказать совершенно искренне! — заявил Ворон. — Если будете так киснуть, то можете забыть про Жребий. Явиться в древний лес эльфов — честь, а не несчастье! Немедленно все прекратите скорбеть! Да я бы лично отправился с нашими рыцарями в этот замечательный путь! Но, к сожалению, обзавёлся множеством детей. Кто-то должен
— Прекрасно вывернулся. — одобрил кот. — Рыцари, я сожалею! У меня тоже есть котята!
Все расхохотались.
— А вы, Гомер? — с вежливостью, достойной будущего короля, обратился к филину Долбер.
— А мне помирать пора. — комически-печально отозвался тот. — Старый очень!
Вечер перед отправлением в дорогу превратился в сущее безобразие! Никто не печалился об отбывающих в поход. Опять раскочегарили самоварчик, созвали всю детвору и принялись за воспоминания, поедая по ходу дела множество пирогов. Вещун рассказывал гоблинские сказки с самыми неожиданными сюжетами. Вавила тоже не отставал и сочинял свои истории. Гомоня обещал непременно переложить в эпос похождение четырёх рыцарей к Верошпиронской башне.
Дети слушали и изумлялись. Перед ними были два живых героя этой необычайной истории. Это был по-настоящему семейный вечер, только волшебников недоставало.
Последние часы перед рассветом они провели в той самой комнатке, где когда-то Лён жил вместе с Пафом. Всё здесь напоминало о нём. И запах дубовых стен. И маленькое круглое окно, в которое заглядывал рогатый месяц. И гроздья светлячков. И цветное рядно на слишком маленьких теперь кроватях. Поэтому рыцари не ложились спать, а сидели на трёхногих детских табуретках перед окном и тихо говорили. Так когда-то Лён сидел здесь с Пафом. И кажется, что было это не год назад, а гораздо больше. Конечно, больше, ведь на Селембрис время течёт иначе.
Будущее больше не представало перед Лёном тяжёлым. Он перестал мучиться от необходимости принять условия демона. Как хорошо, что Долбер решил стать его спутником! Теперь он точно знает, что всё будет хорошо.
— Всё будет хорошо, Долбер. — сказал он.
— Я знаю. — ответил тот. — На Селембрис иначе не бывает.
***
Утром рано, когда ещё все спали, рыцари спустились по деревянным лестницам на землю. Заря ещё только занималась, а мир был свеж и прекрасен, словно спящая принцесса.
Оба неспешно удалялись от дуба по лесной тропинке. Обоим не хотелось шумных проводов. Лён был задумчив, Долбер — мечтателен.
"С Селембрис можно не вернуться?" — так, кажется, говорил он Костику? Теперь Лён не знает, что будет с ним и с его другом. Не прощается ли он навсегда со своим миром? Эта мысль едва успела его встревожить, как тут же и исчезла. На росную поляну опустились два лунных жеребца — Вейко и Сияр. Его и Пафа кони.
Заря развеселилась. Она играла малиновым светом, щекотала сонные утренние облака, мела по зелёному берёзовому морю лёгким ветерком.
Четыре крылатых коня встретились под селембрийским небом.
***
Темны мещерские леса. Дубравы, словно богатырский полк, собравшийся в поход. Восставшие от древних снов святые великаны. Поднялись, встали в ряд, плечи за плечами. В зелёных волосах плутает ветер. В подземных кузницах откованы доспехи — морщинистая серая кора. Несметной ратью вышли на высокий берег, на холм крутой, на плоскую равнину и остановились. Словно призадумались: куда идти? зачем идти? Везде одно и
Четыре белых лебедя, несущие седоков, четыре всадника на лунных скакунах, четыре птицы из былинной песни.
Прохладен воздух осени, словно дивное тягучее питьё. Как древнее вино из потемневших кубков. Запах жизни, утомлённой от изобилия прошедшего тепла. Остро-сладкий вкус медовых кладовых. Столетний свет, укрытый в сотах. Селембрис, потаённый зов души.
Трава седая, словно волосы русалки. Деревья молчаливы, словно не желают говорить. Даже воздух замер. Не рыскает зверьё, не порхает птица, не трепещет мышь. Лишь ноги четырёх людей тревожат отшельнический сон дубравы. Идут, как будто повязаются землёй. Как будто клонит их и тянет, тянет позабыться — лечь на взгорок, укрыться томным запахом слегка повядших трав и слушать песни, нескончаемый подземный говор. Как шепчут меж собою корни, как перегоняют соки лета. Как дышит почва, отпуская пар из тёплых недр своих. Как легко бежит по древним жилам кристально-сладкая вода — прозрачная земная кровь.
Здесь, в глубине мещерской тайны живёт чудо из чудес — древний лес эльфов, неувядаемая жизнь, неослабный свет, неиссякаемые воды. Великий древний народ могущественных чародеев когда-то населял Селембрис. Это было время, которое называли Золотым Веком — не сохранилось в памяти людской всех тех чудес и удивительного мира, что царил на этой сказочной земле. Куда исчезли эльфы — никто не знает. Отчего ушли — нет на то ответа. Те ли это порхающие беспечные существа, что жили в сокрытой от людей Эльфире — стране цветочных эльфов? Едва ли. Даже волшебники не верят в это — очень уж легкомысленны цветочные владыки, очень уж старательно чураются всякой озабоченности. А Жребий Судьбы — есть древняя мудрость, которой под силу разрешить любую невозможную задачу, любой парадокс, любую нравственную проблему.
Широкий, как сторожевая башня, неохватный, как скала, застыл могуче дуб. Невысок, но кряжист и просторен. Все братья вознеслись главами к солнцу, а этот всех разогнал, всех отодвинул. Стоит один и ветви раскидал: не подходи! К нему и шли волшебники.
Едва ступили на поляну, укрытую крышей из ветвей, как прямо под ногами стали вырастать цветы. Кроваво-красные тюльпаны раскрывали рты и исторгали страстный аромат, как будто звали к себе, просили, умоляли, приказывали остановиться. Придите, путники, к нам, приложите губы к трепещущим бокалам… Вдохните сон, вдохните сладкий сон… Забудьте все свои печали, оставьте боль, покиньте суету. И погрузитесь, растворитесь в тишине, в покое, сладости, безвременье. Качайтесь вечно на волнах роскошных ароматов, плывите тонкой струйкой вожделения, утехи, сладострастным сном. Маните путника к себе, шепчите ему все его мечты, обещайте всё, потому что сон всесилен.
— Не поддавайтесь. — предупредил Магирус. — Цветы на подступах к эльфийскому лесу не что иное, как те, кто не знал, зачем отправился искать Священный Жребий. Это те, кто искал его совета из баловства, без большой нужды. Лишь затем, чтобы потешить себя и напитаться самомнением.
Долбер едва оторвался от песен, что пела ему алая поляна. Он хотел поддать ногой цветку, прильнувшему к его колену.
— Не делай так. — остановила его колдунья. — Это не самые дурные были люди, им только не хватало доброго советчика.