Жрец смерти
Шрифт:
Скоро вернулись с работы и прочие обитатели колонии. И первой, кого я увидела, была толстая особа с изрытым угрями лицом и черными усиками над верхней губой. Во мне колыхнулись старые воспоминания, и я поняла: это же та самая Куприянова, она же Сероводородная Бомба, задира и командирша, которая не давала мне житья в детском доме и которую я в отместку подставила под обвинение в воровстве!
Сероводородная Бомба возмужала, превратившись в настоящую бабищу, хотя была старше меня всего года на два. Около нее и здесь суетились
Первым делом она привязалась к сутулой девчонке в больших очках, которую я заметила еще в автобусе, что доставил нас в колонию. Та была явно не от мира сего, с заторможенной реакцией, всего пугалась.
– Эй, цыпа, за что ты сюда угодила? – спросила грубо Сероводородная Бомба, подходя к ней. Девушка только вздрогнула и попятилась, причем так неудачно, что упала. Куприянова поставила ей на грудь ногу в кирзовом сапоге и сказала:
– Давай счищай снег!
Девушка стала смахивать снег с сапога, а Куприянова заявила:
– Не так, идиотка! Языком работай, языком!
Остальные наблюдали за тем, как Сероводородная Бомба унижает новенькую. Я вспомнила свой первый день в детском доме, когда толстуха приставала ко мне. Тогда все тоже или молчали, или подхихикивали. Так было и в этот раз.
– Ну, чего медлишь? Думаешь, в санаторий угодила? Кто не в курсе – у этой особы папаня профессор или даже академик. А дочурка-то на зоне оказалась! Ну, значит, чего-то учудила. Слышишь ты, если хочешь, чтобы у тебя все тип-топ было, будешь мне подчиняться. Лижи сапог, я говорю!
Я подошла к Куприяновой и толкнула ее в спину. Толстуха, не ожидая нападения, неловко пошатнулась и едва сама не полетела на пол. Раздались смешки, причем смеялись именно над Куприяновой.
Толстуха обернулась, ее жирное, с тремя подбородками лицо пылало злобой. Вперив в меня свои крошечные глазки, она проблеяла:
– Это ты сделала? Ну, ты мне заплатишь! Знаешь, кто я такая?
– Знаю, – спокойно ответила я. – Ты дура Куприянова, которая задирает тех, кто слабее, и ужасно боится тех, кто сильнее. Когда-то я была слабее тебя, но те времена остались в прошлом, теперь я намного сильнее тебя. Или ты хочешь помериться силами?
Куприянова всмотрелась мне в лицо, затем ее толстые губы расплылись в гадкой улыбочке.
– А, Петухова… Точнее, Цыпленок Табака. Сколько лет, сколько зим!
Она вспомнила мою давнишнюю, ею же самой выдуманную кличку. И цель у нее была одна – прилюдно унизить меня. Но и я не осталась в долгу.
– А как тебя звали у нас в детском доме? – сказала я, делая вид, что припоминаю что-то крайне смешное. – Жиртрестка? Да нет же, Сероводородная Бомба! Потому что ты постоянно вонюче пердела!
Все загоготали, в том числе, что было для Куприяновой хуже всего, некоторые из ее «шестерок». Толстуха с ревом ринулась на меня, явно
– Не советую тебе со мной связываться! – сказала я сурово. – Ты ведь в курсе, за что я оказалась в колонии? Сама-то наверняка за мелкое воровство и хулиганство. А я – за мокруху. Грохнула директора детского дома, а затем закопала его тело на кладбище.
Куприянова смешно барахталась на полу, силясь подняться. Я заметила, что на меня устремлены испуганные взгляды, и поняла: выжить здесь можно лишь в том случае, если проявить не только силу, но и ум. А мне требовалось выжить в течение восьми лет.
– Думаешь, я с тобой не справлюсь? – спросила я толстуху. – Справлюсь, и еще как! Поэтому прекращай третировать тех, кто слабее тебя. Иначе будешь иметь дело со мной. Поняла?
Я поставила ногу на спину поверженной Куприяновой. Та молчала. Я ударила ее по спине и повторила свой вопрос. Толстуха нехотя выдавила из себя:
– Да, поняла. Я никого больше не трону.
Я же обвела взором собравшихся и спросила:
– Вы слышали, что сказала Сероводородная Бомба? Она никого больше не тронет. А если будут проблемы, обращайтесь ко мне!
В этот момент появилась надзирательница, и все рассыпались в разные стороны. Куприянова, раскрасневшаяся, с дрожащим тройным подбородком и слезами на глазах, сидела на полу. Надзирательница грубым тоном приказала ей встать. Сероводородная Бомба была одна, даже ее приспешницы разбежались по углам.
Ко мне подошла та самая сутулая девица в очках, дочка не то профессора, не то академика. Запинаясь и заикаясь, она в витиеватых выражениях поблагодарила меня.
– А ты почему здесь оказалась? – спросила я, и девушка – звали ее Зиной – вздохнула:
– Ах, это очень запутанная история! На самом деле я ни в чем не виновата. Но так получилось, что меня отправили сюда.
Я улыбнулась – понятно, здесь, наверное, многие ни в чем не виноваты. И в первую очередь я сама. Только никто в это не поверил.
– Если Сероводородная Бомба станет приставать, скажи мне, я помогу! – заявила я, и Зина снова принялась благодарить меня. А потом, глядя на меня со смесью почтения и ужаса, спросила:
– А ты действительно убила человека? Совершенно не представляю этого.
– Почему? – спросила я немного удивленно.
– Потому что ты не похожа на убийцу.
Так прошел мой первый день в колонии.
Конечно, Куприянова не оставила попыток вернуть себе утраченную власть. Некоторое время спустя она устроила мне засаду, собираясь подло напасть на меня и покалечить. Но о том, что затевает Сероводородная Бомба, мне сообщили ее же «шестерки». Поэтому мне удалось снова проучить ее, на этот раз гораздо больнее.